Непомерная тяжесть упала с ее плеч. Она улыбнулась и чмокнула его в щеку.

— Извинения приняты, Пат. И спасибо за объяснение. — Она повернулась, направляясь к скамейке запасных.

Майкл нахмурился и произнес с нескрываемым сарказмом:

— Приятный поцелуй?

— Ревнуешь? — Робин вскинула тонкую бровь.

— Размечталась.

Пряча боль и обиду, Робин повернулась к «сателлитам». Резко хлопнула в ладоши и воскликнула:

— Все хорошо! Пошли на поле и выиграем этот матч!

Они победили-таки в этой игре, но проиграли следующую. Майкл поставил ее в игру, но продолжал игнорировать. Хотя трижды взглянув украдкой в его сторону, она ловила отнюдь не равнодушие в его изумрудных глазах. Словно на качелях, переходила она от надежды к отчаянию. Когда его не было рядом, ей удавалось подавить в себе любовь, которая вспыхивала вновь в ту минуту, как только она видела его.

В ночь перед последней игрой она сидела на кухне, тупо жуя сандвич и не чувствуя его вкуса. Она улыбалась, вспоминая прошлый сезон, Билли Грина, Брента, Рика — всю команду, и вновь переживала радость от того, что они в конце концов приняли ее. Она не могла не испытывать чувства гордости, ведь ее скромное участие в игре помогло команде сдвинуться с мертвой точки. Вспоминала, как надувала шарик жвачки, как дразнила Майкла, показывая ему язык, и как при этом вытягивалось его лицо, и тихонько смеялась. Потом вдруг ей взгрустнулось, когда она вспомнила их жаркие объятия в патио, и в парке, и на ее тахте…

К черту все это! Почему он не может любить ее? О Господи, сколько же еще времени терпеть эту муку?

Она вышла из-за стола, ударившись в спешке о стул, натянула футболку поверх забинтованной груди, надела синие шорты и отправилась на стадион.

Робин заняла место в отсеке, предназначенном для отработки удара, — встала напротив автомата, который исполнял работу питчера, бросая мячи. Это займет минут тридцать. Тридцать минут она могла не думать о Майкле.

Только она вздохнула с облегчением, как автомат отключился и сам предмет ее мыслей предстал перед ней, одетый в небесно-голубую тенниску и синие хлопковые брюки. Его светлые волосы блестели в лучах солнца. Боль внутри начала оживать. О Боже! Он был именно таким, каким она представляла себе в мечтах мужа или любовника. Она взглянула на его красивое лицо, спрашивая себя: сможет ли она когда-нибудь полюбить кого-то так же, как любит его? Увы, ответ был предрешен.

— Какого черта ты тут делаешь? — Его рука потянулась к ней, голос гулким эхом прокатился по пустому стадиону.

Для Робин его тон стал последней каплей. Слезы навернулись на глаза.

— Я не заслуживаю этого, Майкл. Я ничего не сделала тебе, разве что… полюбила тебя. Да, — добавила она быстро, когда его лицо исказила гримаса недоверия. — Я хранила твою карточку, потому что она напоминала мне о единственном в мире мужчине, который обратил внимание на одинокую девушку. Чтобы жить, я должна была помнить, что есть человек, который не смотрел на мое увлечение как на чудачество. Бейсбол не был моей жизнью, но стал ее частью. Я не знала мужчину на фотографии. Не была влюблена в тебя тогда. Уж не знаю, хорошо это или плохо, но я влюбилась в тебя именно сейчас.

Слезы бежали по ее щекам, но она не вытирала их.

— Что ж, я внесла некоторое разнообразие в этот сезон. Не волнуйся, я уеду, как только смогу. И тогда, Майкл Аллен Райан, ты вернешься в свою нору, темную и одинокую, чтобы никогда не выходить оттуда!

Она подошла к автомату, выбрала цель и нужную скорость, а когда подняла глаза, его уже не было. Глотая слезы, Робин продолжала тренировку. Стараясь вкладывать все силы в замах, посылала мяч точно в левую часть поля.

Майкл в замешательстве покинул поле. Его тяжелые шаги гулко отдавались в коридоре, когда он шел к выходу на трибуны. Он видел, что Робин все еще занята тренировкой, и спустился вниз, выбрав такое место, где она не могла бы увидеть его. Он сел, обхватив голову руками и упершись локтями в колени. Его глаза в шоке закрылись.

Она любит его! Она так сказала. О Господи, конечно, она любит его. Искренность ее слов не оставляла сомнений. И сейчас он спрашивал себя, а сомневался ли он прежде? В течение сезона все свое свободное время она проводила с ним, изобретательно отыскивая поводы для встреч. Она любит его — мужчину с травмированным коленом. Мужчину, который так нуждается в ее любви.

— О Боже! — простонал он. Открыв глаза, посмотрел на Робин. Мяч летел к ней. Она размахнулась, вкладывая в удар все свои силы, и послала мяч в левую часть поля. Он наблюдал, как раз за разом она повторяла и повторяла этот удар.

Это похоже на стиль ее жизни, думал он. Не важно, что она делает, главное — как.

И как непохоже на него! Он отступил, сдался… Его карьера потерпела фиаско. Он потерял женщину. Он стал сам себе неинтересен, он продолжал жить, на самом же деле был мертв!

А ведь судьба предоставляла ему шанс! Но вместо того чтобы воспользоваться им, он, жалея себя, говорил, что его снова обманули, и сам обманывал первым. Какой же он дурак!

Сейчас, когда он, почти гигант, смотрел на Робин, что-то в нем дрогнуло, заколебалось.

Это любовь. Его неосознанная любовь к ней рвалась наружу, он был не в силах противиться ей.

Он любил все, что каким-то образом было связано с ней, — жизнелюбие, ее способность находить радость в малом и плакать над грустным. Она нуждалась в доме, но не для того, чтобы бежать от жизни. Она была равнодушна к шумным развлечениям, ей не нужны были ТВ-шоу или спорткастинги. Она, как оказалось, нуждалась в нем. И, Боже мой, он тоже нуждался в ней, она могла наполнить его дом любовью и детьми и, наконец, придать его жизни смысл.

Его руки дрожали, сердце стучало. Ему казалось, словно весь мир открылся перед ним. Мир, освещенный солнцем. Мир Робин Джейн Холковски.

Он поднялся, готовый бежать на поле и, видит Бог, начать новую жизнь.

Но она ушла! Он искал ее на поле, в раздевалке, потом побежал к паркингу. Она ушла. Неужто опоздал? Может быть, она уже ничего не ждала от него? Но сейчас не время для сомнений и обид. Надо бороться за нее, за счастье быть вместе.

Он бросился к ней на квартиру. Ее машина стояла у входа, но света в окнах не было.

Он вернулся к себе, мерил шагами квартиру, зная, что не заснет.

Может быть, ему следует вернуться? Но, черт побери, если она не отдохнет как следует, то не сможет играть завтра! Ради нее, ее престижа он не может испортить ее последнюю игру.

Непослушными пальцами он снял трубку и набрал ее номер. Он извинится и объяснит все. Он готов встать на колени, если нужно.

Она ответила на второй звонок, ее голос дрожал от слез. Все слова, кроме самых важных, вылетели из его головы.

— Прости… Я люблю тебя, Робин.