Это оружие было немедленно направлено в сторону Дреера. Даже Ива мгновенно выхватила пистолет. Она была прекрасна.

А Дмитрий боялся сейчас только одного: что у Пестрого в рукаве есть какой-то запасной туз. Приготовлена какая-то лазейка. Хотя на теоретической магии учили, что занятое тело не так легко покинуть.

Дмитрий выбросил руку с зажатой Минойской Сферой вверх. Наверное, так Данко вскидывал свое сердце. Пестрый тут же овладел и этой рукой, но дело было сделано.

«Стреляйте же!» – подумал Дмитрий. А сам громко крикнул:

– Бомба!

В следующее мгновение Пестрый захватил его целиком. И не просто захватил, а словно вытолкал взашей из собственной бренной оболочки. Все мысли и воспоминания Дреера, весь жизненный опыт и детские комплексы теперь принадлежали новому хозяину. Дмитрий увидел себя и всю сцену откуда-то сбоку и чуть сверху. Он не почувствовал боли от десятка пуль, которые прошили уже не служившее ему тело. Часть – навылет, часть осталась внутри. Одна угодила в голову – кажется, это попал Клод.

Ива стреляла первой. Спустила курок всего один раз, рефлексы сработали за нее. Ее пуля угодила в сердце.

Простых боеприпасов не было ни в одном казеннике, ни в одной обойме. Во всей этой палатке, во всем этом лесу. Инквизиторы не собирались стрелять в людей. Только в Иных. И всей начинки, всех наложенных заклинаний с лихвой хватило бы, чтобы отправить назад в Сумрак любую неуемную тень, какому бы Владыке та ни принадлежала, а уж тем более паяцу в расписном наряде.

«Умница, девочка моя», – мысленно сказал Дмитрий.

Это было последнее, что он подумал. А последнее, что увидел, – как выпавшая из рук Минойская Сфера подкатывается к ногам Эдгара.

Сейф поставили новый. Прежний уже не подлежал реставрации, да и находился на экспертизе, приобщенный к «делу». В раскрытом виде новичок сейчас напоминал пасть бегемота, улегшегося набок. Торчащий из замочной скважины ключ был похож на бабочку, что уселась бегемоту на нос, а белые стопки бумаг в глубине – на зубы.

Поверх бумаг Ива положила кобуру с пистолетом. Из этого оружия месяц назад она застрелила Дмитрия.

Дверца сейфа захлопнулась. С ключом в руках Ива прошлась по кабинету. Ключ надо было бы убрать в ящик стола, в специальное заговоренное мини-хранилище. Однако девушка пока никак не могла привыкнуть к своему новому рабочему месту. Она хотела занять стол Дреера, но… не могла. Сейчас там стояла его фотография. Старая, сделанная, наверное, когда Дмитрий еще только-только окончил университет и даже не знал, что Иной.

А по штату Иве полагалось теперь занимать место Лихарева. Прежний владелец стола уже вышел из комы, но до полного восстановления было очень и очень далеко. Пока Лихо не написал прошение об отставке – и оставалось неизвестным, напишет ли, даже когда будет в состоянии, – младший Инквизитор третьего ранга Машкова считалась только исполняющей обязанности руководителя школьного Надзора.

Ее собственное прошение о переводе в Россию Эдгар подписал сразу же. Ничего не сказал, только взглянул недоуменно и пожал плечами. Эдгар вообще сильно сдал за последний год. Ответственность явно тяготила, а тут еще недавняя смерть жены, теперь вот этот инцидент…

– Не помешаю? – раздался голос директора школы Эдуарда Сорокина.

Тот вошел без стука, но Ива узнала о его приближении заранее. Директор был выше ее уровнем, однако не стал закрываться.

– Конечно, нет, – ответила Ива.

Она заставляла себя говорить по-русски. Когда-то студентка-лингвист Машкова изучала этот язык, но затем позабыла. Магия быстро восстановила знания, однако изъяснялась девушка с акцентом. Школьникам сразу было видно – чужая. Еще и тетка-Инквизиторша: на сколько бы лет ни выглядела Ива, для них она неизменно была бы старой. А вот Дмитрия они считали своим. Все, и Темные, и Светлые, даже когда он стал носить форму Серых.

Ива знала, что придется нелегко.

– Осваиваетесь? – тактично спросил директор.

– Немного, – улыбнулась девушка.

Сорокин показал ей толстую картонную папку с аккуратным бантом завязок:

– Захватил для вас в канцелярии, пани Ива. Личные дела новых учеников. Те, на кого нужно обратить особое внимание. И еще временно исключенные, те, кого Дмитрий должен был посещать лично.

Папка легла на стол Дреера, перед самой его фотографией в рамке. Как будто он тоже должен был сейчас все еще присматривать за воспитанниками.

Его добровольной преемнице вдруг пришло в голову то, что раньше ускользало: а ведь все они, поднадзорные, будут спрашивать, куда подевался Дмитрий. Как она должна им отвечать? Обтекаемо: «погиб при исполнении»? А ведь это дети, они не уймутся, пока не будут знать подробности.

Но всех подробностей Ива не знала сама. Показания фехтмейстера Рауля, полученные в ходе допросов, были немедленно засекречены. Сам Рауль был отстранен от должности и временно помещен под домашний арест. От преподавания искусства рапиры и ближнего боя его также отлучили.

Вадима Смелякова долго обследовали. Выворачивать ему сознание не позволил сам Эдгар. Он вообще-то не отличался щепетильностью и потому рядовых сотрудников таким решением изрядно удивил. Но память Смелякову все равно проверили тщательно, и после этой процедуры им пришлось заниматься Майлгуну Люэллину, который до инициации работал нейрофизиологом. Стоял вопрос, вернуть ли мальчика в школу, или оставить в Праге. Самому Вадику, похоже, было все равно. Он ничего не мог вспомнить самостоятельно, кроме того, что действительно углядел в кабинете Сорокина неразряженные артефакты. Однажды директор вызвал его для беседы, а сам ненадолго вышел из кабинета – кто-то там опять чего-то натворил. Вадик немедленно поставил на артефакт ведьмачью метку и потом уже втихую, дистанционно, запустил через Сумрак. А там уже, в Сумраке, услышал мелодию флейты… Вот и все.

Флейту слышали все, кто оказался в школе. И больше ничего не помнили. Даже Сорокин, маг первой категории.

– Спасибо… Эдуард Сергеевич. – Ива приучала себя к русским обращениям. – Пожалуйста, только не называйте меня «пани». Говорите как с другими.

– Хорошо, – согласился директор. – Хотя, к примеру, нашего завуча Саласара-Диего до сих пор называют «сеньор».

Ива при этих словах опять подумала о фехтмейстере. Он тоже называл ее не иначе, как сеньоритой.

– Ремонт заканчивается, – продолжил Сорокин. – Нужно будет везде заново наложить защиту. Даже усилить ее с учетом… всего. Этим займемся мы с Каиным, но я прошу и вас участвовать лично. Вы же боевой маг!

На последних словах директору, кажется, стало неловко. Он не знал, что Ива стреляла в надзирателя Дреера, но был в курсе, что Машкова состояла в спецгруппе, под огонь которой Дмитрий отправил себя вместе с так и не установленным Иным.

Дознаватели все еще рыли архивы, пытаясь выяснить, кто из ушедших в Сумрак мог стоять за нападением на школу.