Лихарев замолчал, не глядя на Дреера.

– Виктор Палыч, – сказал Дмитрий. – А что больше всего «не то»?

– По всему, с группой надо бы ехать мне, – ответил Лихо. – У вас нет ни одного по-настоящему серьезного мага. Храмцова – второй уровень, Фрилинг – третий, ты – уже четвертый, но все же… А почему-то велено было направить тебя. Даже с курсов выдернули. Зачем им слабый Инквизитор, если можно послать сильного? Не обижайся…

– И не думал, – сказал Дреер. – Это ведь правда.

– Так что держи ухо востро, и если что – немедленно связывайся со мной.

– Виктор Палыч, – повторил Дмитрий. Он ловил себя на том, что обращается к Лиху по имени-отчеству, когда в чем-то не уверен или чувствует себя виноватым. – Мы же сами Инквизиция. Дело-то одно делаем.

– Во-первых, там слишком много бывших Темных, – сказал Лихарев. – Конечно, мы все теперь серые, но цвет до конца не смоешь. Он как та же татуировка… въедается. А во-вторых… Любят они все чужими руками делать. Мы-то с тобой люди служивые, нам не привыкать. Только для них разницы нет, где служивый, а где школяр. Они ведь и на инициацию Питера смотрели сквозь пальцы. Много лет смотрели. И не верю я, что ничего не видели. Нет, хотели узнать, что из всего этого получится. А когда стало ясно, что ничего хорошего, послали Темных делать грязную работу. Между прочим, убивать таких же школяров, как наши. Кто знает, чего бы там еще случилось, если бы город не принял все на себя. Он, можно сказать, этих дурных пацанов и девчонок спас ценой своего развоплощения. Понимаешь, вся беда Инквизиции в том, что большинство там – старые маги. У них опыта много, а человеческого – уже мало…

Группа подкатила к вокзалу на школьном микроавтобусе. Дмитрий сидел рядом с водителем Олегом. Тот был ровесником Дреера, но успел отслужить в какой-то «горячей точке», откуда вернулся наполовину седым. Инициировали его уже после. Тогда-то Олег и узнал, какой именно дар не позволил ему сгинуть на войне, а раньше он все списывал на небывалое везение. Еще полгода назад у Дмитрия с Олегом был один уровень – седьмой. Но шофер относился к учителю покровительственно, хотя и по-доброму. Как к хорошему, но не служившему парню, короче.

Сейчас нечто изменилось. Разница в уровне была хотя и ощутимой, но не настолько, чтобы Олег разве что честь не отдавал. Когда Дмитрий утром протянул ему руку: «Давно не виделись!» – Олег посмотрел на нее с опаской и пожал вполсилы. А ведь раньше стискивал от души, наблюдая за каменеющим лицом словесника.

Пока ехали, шофер всю дорогу молчал. Кем для него были Инквизиторы? Дмитрий никогда не обращал внимания, как Олег относился, скажем, к Лиху.

Точно такой же невидимый барьер младший надзиратель ощутил и со школьниками. Все четырнадцать в группе знали его еще по урокам Иной словесности. «Мертвые поэты» с Анной – и подавно. Однако даже они теперь вели себя с ним так, словно Дреера окружал силовой кокон радиусом в метр.

А ведь он думал, что никак не изменился. Ну, уровень повысил. Съездил подучиться. Должность поменял. «Ведь тогда я был тем же самым Мартином Иденом…»

Теперь Дреер был старшим в поездке, несмотря на то, что из взрослых оказался самым молодым и по магическому рангу самым слабым. К тому же руководить кем-либо, кроме школьников на уроках или при выходе в город, ему не приходилось.

Дмитрий поздоровался с дежурными – Ринатом из Ночного и Виктором из Дневного. Дозорные помогли группе загрузиться в плацкарт. В этом преимущество небольших городов – отношения между Иными разного «цвета» вполне свойские.

Инквизиция скупила все билеты в вагоне, а взрослые маги еще поддерживали Сферу Невнимания. Ученики в пути занимались кто чем. Темные резались со Светлыми в «драконий покер», используя весь арсенал шулерских иллюзий. Воспитатель Храмцова наблюдала за ними, сдерживая улыбку. Толик Клюшкин, Карен Саркисян и Стас Алексеенко сидели отдельно за перегородкой и о чем-то разговаривали, но стоило Дмитрию пройти мимо – замолкали. Аня Голубева лежала на верхней полке и читала. В другом отсеке тезка Дреера Митя Карасев сосредоточенно играл на ноутбуке в какую-то «бродилку».

Ведьмак Влад Чижов хотел было отправить по вагонам Любопытного Чарли. Этим несложным гомункулом пугают школьных новичков – он лазает по ночам и заглядывает в окна, больше ничего не умеет. Дмитрий вовремя пресек хулиганство и вынес предупреждение.

Однако на этом не закончилось.

В Ярославле вышли проветриться. Надзиратель заметил, как Чижов и два его Темных приятеля, Гарик Федотов и Юра Щукин, куда-то скользнули бочком. Незаметно проследовав за ними, Дреер увидел картину маслом.

Троица отыскала ничего не подозревающую компанию привокзальной шпаны. Те же, плотоядно облизываясь, думали, что поймали легкую добычу. Темных прижали к стене и явно намеревались обобрать и поколотить. Дмитрий едва не захохотал, когда разглядел, какой магический грим наложили на себя два ведьмака и один будущий маг. Все как один блестели очками, зажимали под мышками книги и носили рубашки с корабликами. А мускулистый Федотов, чемпион школы по честным подтягиваниям, стал еще и худым, как щепка.

Понимая, что сейчас будет, Дмитрий таки нагрянул и испортил весь гоп-стоп. Впрочем, выяснилось, что ушлая троица уже успела выпить изрядное количество Силы из незадачливых грабителей. Темных Дреер отправил в вагон без права выхода до самого Петербурга, а шпане, пользуясь правом Инквизитора, сделал реморализацию.

В остальном ехали спокойно. После Ярославля лекарь Фрилинг загнал несовершеннолетних пассажиров спать. Воспитательница тоже легла. Дмитрий лезть на полку и не подумал, но девать себя было уже решительно некуда. Можно было бы аккуратно проверить сны воспитанников, заодно и вспомнить материал курсов. Но лезть в головы что «мертвым поэтам», что остальным, еще не умеющим во сне закрывать подсознание, Дмитрий не стал. Не хотел он быть похожим на Стригаля, хотя и покрасился в Серый цвет.

Вышел в тамбур. Карл Фрилинг курил трубку у открытой двери. Табак без ароматических примесей, хороший, крепкий.

Такой даже некурящий Инквизитор был согласен пассивно вдыхать.

– Есть в этом что-то странное, – сказал лекарь, глядя на проплывающие мимо сумеречные пейзажи. От полной иллюзии первого слоя их отличали только россыпи огней. – Два немца везут группу в Ленинград.

– Я не немец, – ответил Дмитрий. Он уже не раз напоминал целителю.

– А кто? Еврей?

– Не знаю. Фамилия отчима. А вы случайно не антисемит?

– Какой из меня антисемит? Я Иной. Мы все на положении евреев, во все времена. А своего Израиля нам никогда не видать.

– Представляю себе это. – Дмитрий прислонился к стене напротив лекаря. – Только называлось бы наше государство по-иному. К примеру, Авалон.

– Или Джиннистан, – блеснул эскулап знанием своего великого соплеменника Гофмана.

– Или Неверленд, – по инерции ответил Дмитрий, но при слове «Джиннистан» он тут же подумал про Анну, которая сейчас спала на полке, засунув руку под голову. Потом вспомнил, что Неверленд уже есть, это ранчо Майкла Джексона.