Вот только главным, что я ощутил в памяти Демиурга, поставившего на колени и едва не уничтожившего пять миров был…

Страх.

Король боялся. Дико боялся смерти, боялся надвигающейся угрозы, я не мог понять какой, но она бесспорно пугала моего «предка» до мокрых порток. И в этот момент он всей своей душой хотел не умирать. Более того, он понял, что вся его предыдущая жизнь, всё, чего он достиг и что создал, было именно для этого — избежать забвения. Любой ценой, любыми средствами, любыми способами избавить себя от небытия, остаться в этом мире на целую… вечность.

Открыв глаза и обнаружив себя всё ещё в коридоре замка вампирского клана Атолли, я сел прямо на пол и глупо захихикал. И ЕГО я боялся? О НЁМ переживал? Да, сила и могущество Короля достигли невероятного уровня, позволившего ему в одиночку противостоять всем остальным Демиургам древности и едва не выиграть свою разрушительную войну. Да, он создал невероятную магию, позволившую ему воплощаться вновь и вновь в тысячелетиях и заставившую Воплощения современности полностью вырезать из истории упоминания о той войне и её причинах. Но за этими силой и магией скрывался трусливый мальчишка, боящийся расстаться со своей маленькой, такой маленькой на фоне вечности жизнью.

Определённо, его репутация сыграла Королю на руку. Но больше я не собирался поддаваться на эти чары. Вечность? Ну что же, посмотрим, что случится: твоя вечность захватит мой разум или я задавлю тебя и отправлю в самый дальний уголок своего сознания, где ты сможешь прятаться от смерти хоть до скончания времён!

От Автора: спасибо, что продолжаете читать мои книги. Помните, что ваши оценки, отзывы комментарии, при чём даже не обязательно положительные — это невероятная мотивация для меня писать как можно лучшие истории.

Пока Лира лежала в комнате закованная в кандалы, я приступил к первому пробному ритуалу. В отличие от переноса душ процесс превращения в истинного вампира раньше я мог испытывать только мысленно и с помощью Книги. Так что, прежде чем подвергать процедуре мою святую деву, нужно было всё опробовать. И первой подопытной стала более взрослая эльфийка, к моему появлению уже лежавшая на алтаре, обездвиженная особым артефактом. При этом она находилась в сознании, так что в её глазах, направленных на меня, я легко прочитал ужас. В отличие от Лиры, рабыни понятия не имели, что с ними собирались сделать и скорее всего рассчитывали на не самую приятную и довольно постыдную, но в целом сытую жизнь сексуальных игрушек. Они прекрасно знали, сколько за них отдали денег и должны были предполагать, что просто выпивать их вампиры ни за что не станут — всё равно что спустить тысячи тонн золота в унитаз.

Однако реальность оказалась куда печальнее фантазий. Лишь пару месяцев им было позволено наслаждаться жизнью, а после — всё, пора отрабатывать заплаченные миллионы. На моей ладони зажглось чёрное пламя. Нужно было выжечь на теле жертвы фокусирующие символы, чтобы энергия от ритуала не рассеивалась бесцельно, а направленно поглощалась телом будущей истинной вампирессы. Можно было, конечно, просто вырезать символы ножом, но это было и дольше, и не так точно, и могло повлечь слишком обильную кровопотерю. Это после ритуала она превратится в псевдо-нежить, а пока что остроухая ещё была живой и должна была таковой оставаться.

Пламя расширилось и укутало тело эльфийки наподобие экзотического одеяния, состоящего из переплетающихся линий, кругов и спиралей. А после я просто разрешил чёрному огню жечь её плоть и остроухая, несмотря на то, что была обездвижена, выгнулась дугой от дикой боли. Рефлекторный ответ тела артефакт отменить не мог. Впрочем, как и с той эльфийкой, что стала сосудом для Лиры, долго пытка не продлилась. Уже через несколько секунд пламя вернулось ко мне в руку, оставив на коже остроухой сложный пепельно-серый узор, покрывавший всё тело от пальцев ног до лица и бровей. Волосы пришлось сжечь, чтобы оставить метки и на голове тоже. В результате эльфийка стала выглядеть словно дикарка из какого-нибудь отсталого восточного племени человеческого мира, где люди вставляли в носы кости животных и не знали ни письменности, ни магии. Хотя, с какой-то стороны ей это даже шло, придавало некой экзотичности уже начавшей увядать красоте.

Вообще мне было сложно поверить, что в своём мягко говоря преклонном возрасте эта остроухая оставалась невинной. Понятно, эльфы были куда менее плодовиты чем любая другая раса и даже пытаясь всю свою долгую жизнь женщина могла так и не забеременеть, из-за чего многие бросали попытки. Но секс — это ведь не обязательно про детей, это понимали даже остроухие. Неужели за все те тысячи лет, что она прожила, ей так ни разу и не захотелось испытать столь приятной вещи? Впрочем, тут уж точно не мне судить. Девственница — и ладно, лишь бы ритуал правильно провести.

Убедившись, что все узоры нанесены верно, я отошёл чуть назад и кивнул Асту. Истинный вампир, как наиболее знакомый со всей процедурой, управлял основным комплексом артефактов, что должны были собирать и направлять энергию смерти из окружающего пространства, а также энергию крови из заранее подготовленных кристаллов. По сути ритуал был устроен довольно просто. В тело жертвы насильно вводились две запретных энергии, которые особым образом меняли саму структуру её существования на нечто среднее между живым и мёртвым. Энергия крови в данном случае выступала в качестве стабилизатора, мостика между силой жизни и силой смерти. Поэтому же создатели этого бросающего вызов логике ритуала выбрали именно вампиров, как наиболее близкую к нечисти и живому нежить. Попытайся они таким же образом создать, к примеру, зомби — как бы ни была чиста жертва, это неизбежно привело бы к провалу.

Да, это был важный пункт. Невинность подразумевала чистоту тела, физическую и, что важнее, энергетическую. После первого секса энергия девственника или девственницы загрязнялась чужой энергией и чем больше предаваться пороку, тем «нечистот» было больше. Для самого дефлорированного это не имело никакого значения, «загрязнение» на самом деле было настолько крошечным, что определить его не смог бы ни один сколь угодно могущественный и талантливый маг. Но для ритуала даже такая мизерная доля была фатальной, поскольку энергии жизни и смерти должны были смешаться в идеальном балансе, любое отклонение могло привести к полному краху и провалу ритуала. По этой же причине с эльфами работало лучше — их тела, на постоянной основе подпитываемые силой природы, в целом были чище человеческих. Кстати, именно поэтому я мог не волноваться, что на сей раз святость души Лиры станет помехой. Даже наоборот, как идеальная чистота и святость, она должна была пройти ритуал лучше чем кто бы то ни было. И напоследок я её оставил только потому, что хотел для начала убедиться, что во всём остальном не было никаких проблем.

А между тем проблемы всё-таки начались. Артефактный комплекс работал отлично и в узорах на теле остроухой не было никаких проблем, но вот главная структура алтаря — то, что должно было контролировать весь процесс поглощения энергий телом жертвы, вдруг начала давать сбой за сбоем. Пока что это были совсем незначительные, крошечные отклонения от нормы, практически незаметные на фоне мощного потока энергий, но я уже мог видеть, как, накапливаясь, эти мелкие огрехи в итоге приводят к провалу. И я понимал, что сам был причиной этих ошибок. Именно на эту структуру я потратил большую часть своих времени и усилий. Если артефактный комплекс и фокусирующий узор Аст помнил почти идеально и их воспроизвести не составляло особого труда, то вот сложную энергетическую структуру он просто не мог помнить со своего ритуала тысячелетней давности. Тогда он был лишь маленьким эльфом, ничего не знавшим о высокой некромантии и токах энергий. И хотя за последующие века Аст смог изрядно поднатореть в теории подобных структур, он сам не был некромантом и не мог нормально проверить свои выкладки и расчёты. В результате все его предыдущие ритуалы проваливались даже не дойдя до середины из-за слишком грубых ошибок в главной структуре. Мы с Лиоратом при поддержке Книги смогли значительно улучшить наработки истинного вампира, даже после поглощения телом эльфийки двух третей энергии смерти структура всё ещё была относительно стабильна, но одной теории всё равно было недостаточно для успешной практики.