Его ласки меня сводили с ума.

Владимир дрожащими руками расстегнул ремень на моих брюках, едва не сломав “молнию”. Затем содрал с меня штаны, оставляя в одних трусиках.

Я не заметила, как лишилась нижнего белья.

Мне пришлось закрыть глаза, когда увидела своего любовника голым.

Было очень больно. Мой крик наверняка бы поднял всех на уши, если бы я не сдержалась. Дикая боль пронзила тело. Слезы хлынули из глаз. Вова утешающе ласкал меня, пытаясь смягчить дискомфорт. Стало невыносимо дышать. Я вцепилась в него руками.

Это незабываемо ощущение: когда чувствуешь его внутри себя, становится так сладостно, получаешь ранее неведомый кайф, и при этом не боишься серьезных последствий.

Я желала его так же, как он меня. Он двигался быстро. Не стало боли. Только истинное удовольствие, море ласк и поцелуев.

Не знаю, сколько прошло времени. В комнате стало так темно, что мы едва могли различить друг друга. Уставший Владимир рухнул на меня. Он был мокрый, тяжело дышал, но при этом совершенно счастливый. Я прикоснулась к его голове. Взъерошила “ежик” волос. Чмокнула в макушку.

Совесть не отпускала ни на минуту.

Я не стала ничего говорить своему возлюбленному. Чувства сменяли друг друга – от любви к мужчине до полной ненависти к себе и ему же.

Мы наслаждались друг другом еще полчаса. Владимир нехотя поднялся, обмотал голые бедра полотенцем (оно лежало на подлокотнике) и направился в ванную.

Я лежала и слушала, как течет вода из крана.

Я приподнялась на локтях.

Боль внизу живота возобновилась.

Я попыталась еще раз встать, но потерпела фиаско.

В этот момент в комнату вошел мужчина. Без всяких слов он взял меня на руки и понес в ванную.

В небольшой комнате стояла чугунная ванна, раритет тех времен. Белоснежная раковина, над ней шкафчик с зеркалом. Больше ничего не успела рассмотреть, так как Владимир усадил меня в теплую воду. Мне пришлось закрыть голую грудь руками. От стыда спрятала покрасневшее лицо. Он намылил мне волосы и быстро смыл шампунь.

Присел рядом со мной и поцеловал в щечку:

– Когда помоешься, приходи на кухню. Я приготовлю небольшой ужин. Заодно поговорим, – и, развернувшись, покинул ванную, закрыв за собой дверь.

Дождавшись полной тишины, я открыла кран на полную мощность и разрыдалась. Слезы застилали глаза. Да, ничего страшного не произошло. Просто секс по взаимности. Страстный, нежный и первый в жизни. Я ненавидела себя. Раздвинула ноги перед первым же мужиком. Мне пришлось долго умывать лицо и пить воду из-под крана, чтобы прийти в себя. Кое-как помылась, собрала волосы и, накинув футболку, оставленную Владимиром, вышла в узкий коридор.

– Ты очень долго отсутствовала. Я соскучился. – Вова стоял в джинсах, с голым торсом. На кухонном столе стояли две чашки с чаем и небольшая тарелка с бутербродами. – Извини, из меня хреновый повар.

Я выдвинула стул и села за стол. Он устроился рядом и, вытащив из кармана брюк пачку сигарет, закурил.

– Я думала, ты не куришь.

– Я курю только в квартире. На улице нельзя. Может вспыхнуть. Об этом никто не знает, а тебе я полностью доверяю.

– Делаешь выводы после мимолетного секса?

Мужчина удивленно посмотрел на меня:

– Почему мимолетного? Все было по взаимности. Чувства требовали выхода. У нас получилось, несмотря на то, что я девственник.

Я хихикнула, не сдержавшись.

– Это… правда?

Владимир кивнул.

– Я уже говорил, что у меня никогда не было девушки. Я даже не пытался заводить отношений, знал, что меня отвергнут. Кто захочет жить с чернобыльцем.

– Ты помогал людям избавиться от радиации?

Он помотал головой:

– В четырнадцать лет, когда произошла катастрофа, я жил вместе с мамой в Припяти. Мы получили большие дозы облучения. Я выжил, мама нет. С тех пор один. У меня куча различных заболеваний, и я пустоцвет. Я не ожидал, что потеряю голову, когда увижу тебя. Мне просто стало тебя жаль. Я не хотел, чтобы ты поймала нехилую дозу радиации и стала такой же больной, как и я. Ты еще молодая девочка, тебе жить да жить! Пусть и с таким больным стариком, как я…

И Владимир замолчал.

Мы сидели в абсолютной тишине.

За окном проезжали редкие автомобили, лишь единожды нарушая привычный покой.

Володя обнял меня за талию. Я сидела в его футболке, но без трусов. От прикосновений крепких пальцев заныл низ живота, требуя продолжения. Мокрые волосы покоились на плечах. Стекали капли по темной ткани.

Вова снова закурил, думая о чем-то своем.

Ощущение чего-то низкого, отвратительного навсегда застряло в душе.

Я отбросила мрачные мысли. Не стоит думать об этом эпизоде как о чем-то плохом. Вздохнула тяжко и положила голову ему на плечо, прислушиваясь, как падают капли воды в железную раковину…

Прошел месяц

Ноябрь наступил неожиданно. Погода сменилась – вместо теплого октябрьского солнышка появился первый снег. Тяжелые снежинки покрыли чернобыльские дороги белым настом. Утром город выглядел великолепно. На иссохшей траве, словно иней, лежал тонкий слой снега. За окном царила привычная тишина: в столь раннее время работники станции покидали город, чтобы продолжить борьбу с невидимым врагом.

Я представляла в своих мыслях, как сейчас хорошо в Припяти. Странное чувство тоски завладело мной еще две недели назад.

Тяжелый вздох…

Володя был прекрасен во всем: кормил, одевал, ну и трахал, соответственно. Я все еще помню нашу с ним первую близость. И чувство стыда не отпускает меня до сих пор, словно мне пришлось сотворить нечто грязное и унизительное. Будто согрешила перед святыми отцами или что-то очень похожее…

После первой нашей близости он потащил меня по чернобыльским магазинам. Мне накупили кучу вещей. Длинные темные волосы перекрасила в алый цвет, чем до смерти перепугала своего любовника. Тот привык к девушке с цыганской внешностью, а не к неформалке какой-то. Я просто решила, что подобным образом меняю жизнь, чувствую, как старое уходит, давая шанс нечто новому и неизвестному. Помню, как залипала в зеркале, рассматривая каждую прядь волос. Красный цвет отлично подходил к моему оттенку кожи.

Когда наколола парочку