Выйдя из подземки, она быстро возвращает все на место, выпрямляется и идет дальше шикарная и неотразимая. Шик – это важно, но не в метро.

• Работать в отпуске (здоровая привычка, нет?).

Никогда, ни в коем случае не пытайтесь связаться с парижанином во время его отпуска. Вы не только получите в ответ гневное голосовое сообщение, но ваш номер будет навеки заблокирован.

Звонить во время отпуска? КОМУ ЭТО ПРИДЕТ В ГОЛОВУ?

• Остальных водителей: им гудят, кричат, показывают неприличные жесты. Поднятая вверх рука со сжатым кулаком и выдвинутым средним пальцем – признак фрустрации по поводу того, что ваша машина не единственная объезжает Триумфальную арку.

• Остальных велосипедистов: никакой жалости к идиотам, которые еле ползут по велосипедной дорожке на своих драндулетах (да, выбор современного супербайка – искусство, доступное немногим). Обозвать – ваше святое право!

• Остальных пешеходов: издать нарочито громкий вздох и демонстративно обогнать медленно идущего человека, хотя могло помочь и обычное «извините».

• Туристов – даже когда парижане сами туристы. Ненавидеть туристов в Париже – это еще можно понять.

Но ненавидеть их, находясь в Нью-Йорке, где вы сами – турист, – это очень по-парижски.

Кэролайн Исса

Ив Сен-Лоран сказал это первым и лучше всех: «Не бывает истинной элегантности без душевной красоты».

Как бы я ни любила моду, я признаю, что элегантность заключается в другом.

В том, как мы обращаемся с людьми.

Кто-то называет это манерами или этикетом, но для меня это нечто более сущностное, ведь хорошие манеры – лишь вопрос воспитания. Вот вы знаете, что в Японии разворачивать подарок в присутствии дарителя считается верхом грубости? Вы должны унести его домой и только там открыть.

Во Франции – напротив, если вы не посмотрите сразу, что вам поднесли, это будет означать: «Да плевать я хотел на твой подарок!»

Мне пришлось побывать в разных странах, и везде я старалась соответствовать местным традициям, но после нескольких грубых ошибок решила, что буду прислушиваться к голосу сердца.

Во Франции мы называем это «элегантностью сердца». Да, понимаю, звучит банально.

Но знаете что? Истинная элегантность – это умение порой не стесняться банальности.

Я расскажу вам, как я открыла для себя элегантность сердца.

Вы, должно быть, полагаете, что я человек довольно открытый.

Я сделала это своей профессией – я каждый день говорю о себе в личном блоге.

Забавно, потому что я долго была очень застенчивой.

Помню, я краснела как рак, когда мне надо было выступать перед публикой.

В начальной школе мне из-за этого приходилось туго. Попроситься в туалет было так трудно, что я и не просилась. И мучилась целый день. Ответить вслух на вопрос учителя казалось пыткой. Я тушевалась перед классом, а потом несколько недель переживала и твердила маме, что «больше никогда не пойду в эту школу».

Не считая этой особенности, я была прилежной и послушной ученицей.

У меня было мало друзей. Мне казалось, я странная, не такая, как все.

В средней школе дела пошли лучше. Застенчивая девочка превратилась в задумчивого и очень ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНОГО (драматическая интонация!) подростка. У меня был очень узкий круг друзей. Точнее – две подруги. Две наши главные зануды.

Мы вели философские беседы, курили, пили кофе и чувствовали себя избранными.

И вот однажды, когда мне было около пятнадцати, появилась Анна.

Она была моей полной противоположностью. Блондинка, шумная, веселая, непосредственная. Совершенный сорванец, воплощение легкости бытия; представьте Кэмерон Диас с французским акцентом. Она постоянно подтрунивала над собой, смеялась над своими ошибками, и ее радость и уверенность в себе привлекали к ней окружающих.

Ее родители были дипломаты, так что она путешествовала по миру, пожила в разных местах, говорила на четырех языках, своими глазами видела президентов, общалась с нищими и взахлеб рассказывала о тех и о других.

Я была околдована. Мы подружились в мгновение ока, и мир словно распахнулся передо мной.

Она меня смешила. И смеялась надо мной. «Почему ты такая серьезная?» – недоумевала Анна. Она выросла с двумя старшими братьями и не боялась высказываться. Она умела постоять за себя.

В ней, казалось, не было никакой спеси.

Но она излучала не просто уверенность в себе; скорее так: она просто не считала кого-либо выше или ниже себя.

Она разговаривала с учителем в той же манере, что с друзьями. Уважительно относясь к другим, она ждала того же в ответ. Она просто была собой и подсознательно чувствовала, что по-другому жить не может.

Пожалуй, это был важнейший урок в моей жизни.

В ее присутствии я успокаивалась. Я поняла, что причиной моих страхов, застенчивости, привычки краснеть на самом деле была невероятная эгоцентричность, я слишком много думала о себе, а еще о том, что подумают обо мне люди, – вместо того, чтобы обратить внимание на собеседника.

И постепенно я избавилась от комплексов. Меня стало всерьез интересовать, что чувствуют другие, как они высказывают свои чувства, что выражают с помощью языка тела.

Но как мне было расположить их к себе?

Я научилась смеяться над собой. Над своими причудами и нелюдимостью. Например, я говорила: «Стойте, неужели я опять покраснела? Чувствую, щеки у меня горят».

Я удивляла людей, смешила их, заряжала позитивом.

И они стали тянуться ко мне, потому что я вела себя душевно, честно и просто.

Я не стеснялась задавать вопросы. Как Анна, я решила, что имею право чего-то не знать. Вместо того чтобы притворством усложнять ситуацию, я честно признавалась: «Я представления не имею, о чем вы…» И тогда мне объясняли. Причем с огромным удовольствием!

В общем, я ухватила суть. Мир не остановится, если я сделаю или скажу что-то неправильно.