поближе, я долго не мог найти пристойного способа свести это знакомство. Наконец мне указали на молодого человека, по имени Гай Юний Рустик, который был вхож в дом куртизанки.

– Ты хочешь сказать, что Юний сводник? – недоверчиво переспросил Петроний.

– Я его так не называю. – Корвин был доволен произведенным впечатлением. Теперь нужно было правильно поставить точку, и можно считать, что этот раунд он выиграл вчистую. – К сожалению, когда я получил, то, что хотел, Юний пришел ко мне и стал требовать, чтобы я, в благодарность за эту услугу, устроил ему несколько полезных знакомств. Он назвал имена некоторых моих добрых друзей. Поверь, это важные, очень важные люди. Люди достойные. Люди с положением в обществе. С моральными принципами. Ты понимаешь, какой немыслимой наглостью было его требование. Я предложил ему денег. Как бы не в качестве платы, а в качестве дружеской ссуды. Мне кажется, он оскорбился…, хотя деньги принял. А потом, – тут Корвин замялся, подчеркивая, насколько ему неприятно об этом говорить, – случилась эта глупая история с письмами.

– Ты подозреваешь, что в разглашении вашей переписки виноват он?

– Не могу ничего утверждать. – Корвин развел руками. – Но мне показалось, что молодой человек был обижен. И я не вижу кто еще мог бы это сделать.

– Ты задумал шутку с пантомимой, чтобы расквитаться.

– Согласись, это нельзя назвать слишком жестокой местью. Он пошутил со мной. Я хотел пошутить с ним, – Корвин улыбнулся кончиками губ.

– Какую роль в этой истории должен был сыграть гладиатор?

– Никакой. Клянусь камнем Беллоны, до сегодняшнего дня я вообще не думал о нем, – горячо запротестовал Корвин. – Посуди сам: он был курьером. Часто ли ты сам вспоминаешь посыльных?

– Но ты посчитал возможным замолвить за него словечко перед Лоллием. Если бы не ты, он не смог бы устроиться на такую завидную службу.

Итак, дело было в гладиаторе. Предчувствия не обманули. Та позорная история все-таки догнала его. Но что бы себе не думал этот наглый выскочка, он не сможет ничего доказать. По крайней мере теперь, когда один мертв, а второй в бегах. Хвала богам, он был готов. Теперь, довольно просто твердо стоять на своем.

– Я… Не знаю…. Возможно, я сказал Лоллию несколько лестных слов, – Корвин изобразил растерянность. – Мы слишком много выпили. Я не очень хорошо помню. Ведь… Понимаешь, я не видел ничего дурного…. – Растерянность, неловкость, легкое чувство вины. Честный человек, невольно и абсолютно случайно ставший причиной неприятностей для своего друга. – Я знал Аякса. Не слишком хорошо. Но он послужил мне. Я подумал… Ведь… Просто если…. Я видел, что ему нужны деньги… Вино, знаешь, вся эта сентиментальность. Хотелось сделать что-то доброе. В общем я сказал несколько добрых слов. – Теперь добавить нотку окрашенной стыдом искренности. – Поэтому я не хотел тебе говорить. Я имею в виду… Ты пришел ко мне, спрашивал про гладиаторов, а я промолчал. Не стоило…. Но…. Когда все это открылось…. Мне было неловко, ведь это и моя вина тоже. Получается, я привел в дом разбойника. Я молился чтобы все забыли о моей роли. – Пришло время покаянной улыбки. – Наивное, глупое желание.

Всегда важно вовремя остановиться. Теперь, если у Петрония хватит наглости настаивать, или высказать сомнения, тогда… Честный человек, допустивший нелепую ошибку имеет право на толику негодования, когда его уличают в совершенной по недомыслию глупости. Возможно даже легкую вспышку гнева, чуть повышенный голос. Ничего лишнего. Потом опять раскаянье и извинения.

Но все это не понадобилось. Петроний понимающе кивнул:

– Конечно. Я считаю, что у тебя нет никаких причин чувствовать себя виноватым. Всем известно легкомыслие Лоллия. Если у него есть шанс сделать какую-нибудь глупость, он ее обязательно сделает. И ему совершенно не нужны помощники.

Корвин нарисовал на лице немного вымученную улыбку.

– Все-таки мне следовало быть осторожнее.

– Если кому и следовало быть осторожнее так это Эбуру. И уж если Эбур не нашел причин, чтобы возражать, тебе точно не в чем себя упрекнуть. – Петроний встал. – Не стану тебя задерживать. Прости за то, что отнял время, и невольно стал причиной неприятных воспоминаний.

Когда после долгих прощаний, лживых извинений и фальшивых сожалений Петроний наконец соизволил уйти, Корвин не мог понять, насколько убедительными были для всадника его объяснения. Он знал репутацию Петрония. Крысы, которая никогда не останавливается, пока не разнюхает, то, что ей нужно. Но, к воронам! Пусть подозревает все, что хочет. Ему не до этого дела.

*****

Когда Лоллий, в сопровождении Эбура, вошел в атрий, Сирпик прохаживался между колоннами, делая вид, будто он любуется фресками. Фрески и правда были хороши. Никаких батальных сцен, никаких портретов или, да сохранят нас боги, нимф с фавнами. На левой от входа стене нарисованные колонны уходили за горизонт, медленно растворяясь в звенящем от напряженной тишины воздухе. На правой, едва намеченные силуэты деревьев выступали из тумана, тут и там грубо разорванного лучами восходящего солнца.

То есть любоваться было чем. Вот только Варий не производил впечатление человека, который способен отличить Лудия54, от мазни на стенах общественных туалетов.

– Гай Варий, дорогой сосед. Рад тебя видеть в моем доме. – Лоллий сделал несколько шагов навстречу гостю, предусмотрительно остановившись достаточно далеко, чтобы тому не пришло в голову кинуться к нему с объятьями.

Сосед, даже если и собирался проделать подобную глупость, никак не обнаружил своего намерения, ограничившись легким наклоном головы.

– Прости, я позволил прийти запросто, без предварительного уведомления. На правах соседа. – Варий прижал к сердцу толстую волосатую лапу.

Лоллий в ответ радушным жестом указал на стоящее у имплювия кресло.

– Какие могут быть церемонии. Ты извини меня, за то, что пришлось ждать.

– Пустяки. Я простой человек, но понимаю, что такое обязанности патрона, – важно произнес Варий. – К тому же ожидание было недолгим и твой Эбур позаботился, чтобы оно не было тягостным. Тебе необыкновенно повезло с управляющим.

– Просто выполнял свои обязанности, господин, – откликнулся Эбур.

– Нет, правда, – не принял его скромности Сирпик. – Моя жена считает тебя образцом не только расторопного, но и верного слуги, и я вполне с ней согласен.

Эбур стоял за спиной Лоллий и тот не мог видеть его лица, однако он готов был поклясться, что бесцеремонные комплименты не пришлись управляющему по душе. Однако тон Эбура, как всегда, остался невозмутимо вежливым.

– Госпожа слишком добра ко мне, расточая столь незаслуженные похвалы. Но теперь, я прошу разрешения вас оставить. Некоторые домашние дела требуют моего внимания.

– Если гость не против…, – Сирпик энергичным жестом выразил полное отсутствие каких-либо возражений с его стороны, – ты