– Озадачен! Он озадачен! А я! Что мне делать? Клянусь прялками мойр, я ничем не заслужил свалившихся на меня бедствий! – Лоллий вскочил.

Изрыгая проклятья, он пнул кресло, в котором только что сидел. Сделанное из тяжелого дерева с пышными бронзовыми накладками оно закачалось, но устояло. Взывая ко всем богам сразу, Лоллий пробежался по атрию. Остановился у верхнего края имплювия и бешено огляделся вокруг. Работавшие в атрии слуги испугано застыли, опасаясь неосторожным жестом привлечь к себе внимание разгневанного господина.

– С твоего позволения, господин. – Эбур вошел в атрий со стороны перистиля.

От спокойного голоса управляющего гнев Лоллия угас, будто свеча от внезапного порыва ветра. Он развел руками и растерянно спросил:

– Что делать, Эбур?

– Полагаю, прежде всего, следует принести очистительные жертвы Юноне. И, возможно, Янусу.

– Ты думаешь, это поможет?

– Во всяком случае, не повредит, – с серьезным видом поддержал управляющего Петроний.

Лоллий покорно кивнул, несколько раз прошелся по атрию и остановился напротив Петрония.

– Но почему? Клянусь целомудрием Венеры, я не понимаю, кому понадобилось убивать старого Бриарея? Между рабами случается всякое, но я не могу представить, кто мог бы испытывать к нему вражду. Старик давно выжил из ума. Он был безобиден, как сонная черепаха.

– Его убили на следующий день после того, как мы нашли тело. Вряд ли тут дело в личной неприязни. – Петроний, поднял подушку, которая слетела на пол пока хозяин дома бесновался, вернул ее на место и с довольным видом опустился в кресло.

– Ты хочешь сказать, что Аякс пробрался в мой дом, чтобы задушить старого раба? Зачем! – Лоллий потряс головой и рухнул в кресло напротив всадника. Он подхватил стоявший на полу кувшин, налив полную чашу вина, выпил, не отрываясь и жалобно спросил. – И как, интересно он попал в усадьбу?

Петроний пожал плечами:

– Ловкому человеку ничего не стоит перелезть через стену. Эбур сказал, что у Бриарея была отдельная каморка, или даже хижина в саду.

– Это так господин, – подтвердил Эбур. – Последнее время, Бриарей стал беспокойным соседом. Часто вставал, ворочался. Другие слуги жаловались. А у нас как раз пустовала маленькая кладовая, в которой прежде хранился садовый инвентарь. Я счел возможным переселить его туда.

– Все равно, – Лоллий был не в состоянии это понять. Столько усилий, столько риска ради старика, который не сегодня так завтра забыл бы собственное имя. – Зачем было убивать Бриарея? Безобидного старика. Что он мог такого увидеть? Убийство? Убийцу? Мы и так знаем, что это Аякс. Что в нем было опасного, кроме его бесконечного бормотания? Петроний! – Лоллий перевел взгляд на приятеля и обнаружил, что тот с отсутствующим видом смотрит куда-то в сторону кабинета.

Всадник вздрогнул и задумчиво протянул:

– Да, старики, любят поговорить, хоть никто и не хочет их слушать.

Кто бы сомневался? Петроний пропустил мимо ушей все, что он только что говорил.

– Это потому, что люди разучились слушать, – буркнул Лоллий со всей язвительностью, какую мог у себя найти. Зря старался. На Петрония его тон не произвел никакого впечатления.

– О чем бормотал ваш привратник? – спросил всадник.

Лоллий вздохнул. В конце концов какой смысл пытаться пробудить совесть у человека, который никогда не сталкивался с таким явлением природы?

– О чем угодно. Он же выжил из ума. О своем детстве. О моем отце. О старом Арарике и о молодом Арарике. О том, что погода прежде была лучше, девушки целомудреннее, а люди честнее, – Лоллий фыркнул. – Вчера напугал дядюшку: стал болтать о мертвецах. Эбур, ты помнишь лицо дяди?

– Да господин. На почтенного Квинта Лоллия эти речи произвели определенное впечатление, – дипломатично согласился управляющий.

– Определенное впечатление! Умеешь ты подобрать слова. У дяди все лицо перекосилось, когда Бриарей завел о призраках. Его будто шилом ужалили Он…

– О призраках? – бесцеремонно перебил Петроний.

Наигранное веселье Лоллия испарилось. Он вздохнул, скривился, будто ему в рот попала гнилая маслина и молча кивнул.

– Возможно новость о трупе, который нашли в саду, произвела на старика слишком сильное впечатление, – предположил Эбур.

– Разве Бриарей видел труп?

Эбур покачал головой.

– Я посчитал возможным избавить его от этого испытания. Учитывая возраст и состояние здоровья, которое, по правде говоря, уже много лет внушало опасения.

– Да нет же, Эбур. При чем тут труп? Он говорил о каких-то людях, которые померли еще во времена Девкалионова потопа. Не говори того, о чем не знаешь.

– Как будет угодно, господину, – не стал спорить Эбур.

– Вот именно, – раздраженно буркнул Лоллий. – Как мне будет угодно.

Некоторое время управляющий молчал. Потом губы Эбура на один неуловимый миг сжались в тонкую линию и он, подчеркнуто вежливым тоном, осведомился:

– Если в моей помощи нет необходимости, позволено ли мне будет вернуться к домашним делам?

Лоллий знал этот тон. В жаркую погоду таким тоном можно было охлаждать вино. С его помощью можно было делать мороженое. А зимой от него лучше было держаться подальше. Этот тон высасывал из твоих костей всякое живое тепло, заставлял тебя трепетать, вспоминая все свои провинности, начиная с тех времен, когда ты прогуливал уроки риторики. Когда Эбур говорил таким тоном это означало крайнюю степень недовольства.

Лоллий с трудом подавил малодушное желание немедленно попросить прощения. Ведь он уже не мальчишка в детской тоге. Он взрослый человек, обремененный ответственностью за три десятка домочадцев. И у него есть характер.

– Я более не задерживаю тебя, Эбур, – даже лучшего из слуг, нужно время от времени ставить на место. Чтобы не было сомнений кто главный в доме.

Ни слова ни говоря, управляющий поклонился и вышел, оставив Лоллия в компании Петрония и неодобрительно нахмурившегося вольноотпущенника. Ничего страшного. Извиниться он сможет и позже. Когда рядом не будет Петрония. Ведь Эбур никогда не отличался злопамятностью.

*****

Чтобы покинуть дом без сопровождения Эвридике пришлось выдержать неравную битву, в которой соединенные силы ее домочадцев возглавляла и вдохновляла преданная Фаида. Живописание опасностей, подстерегающих одинокую девушку на полных насильников, грабителей и убийц римских улицах сопровождалось заламыванием рук, мрачными пророчествами и пару раз слезами. Домочадцы стояли стеной, пробить которую, казалось, было не под силу и стенобитному тарану. Египтянка даже сумела привлечь на свою сторону Манна. Правда, к счастью, из-за прискорбно уровня латыни, его участие в дисскуссии ограничилось, фразами вроде: «Манн есть охранять», «Одна ходить есть нельзя», «Манн быть молча ходить, спина быть смотреть».

Эвридики не сомневалась в верности домочадцев. Но люди как известно болтливы. И кто знает, куда могут привести их языки. Поэтому, куртизанка твердо держала оборону и в конце концов ей удалось отбросить