– Самый лучший способ помешать расследованию – это похоронить его под горой бумаг, – тяжко вздохнула Сандра.

Там были и фотографии. Тысячи кадров, заснятых туристами и прохожими.

На глазах у Маркуса Сандра открыла папку и тут же наткнулась на документ, в котором подводились итоги следствия.

– Здесь только говорится, что Тоби Фрай бесследно исчез и больше нигде не появлялся… Бла-бла-бла… Никаких зацепок, никаких улик: девять долгих лет абсолютного молчания. – Как такое возможно, ведь мальчик исчез в людном месте. – Определенно вокруг Колизея толкались сотни людей, к тому же днем, в конце мая. Как такое возможно, чтобы никто ничего не заметил?

Чтобы просмотреть фотографии и видеозаписи, поступившие в управление, были задействованы десятки агентов, но никто ничего не обнаружил. На сохранившихся фотографиях Тоби все время был с матерью, женщиной лет двадцати шести по имени Матильда.

Маркус молчал в недоумении. Зато Сандра не скрывала досады.

– Если даже здесь и есть какая-то информация, мы ее никогда не найдем. Для этого понадобились бы месяцы, может, даже годы. – Она перевернула страницу, и потоком воздуха со стола сдуло листок бумаги. Сандра нагнулась, подобрала его.

Там были записаны цифры: 2844. 3910. 4455. На листке, вырванном из записной книжки.

В третий раз за несколько часов Маркус узнал собственный почерк. Поднял глаза от записки, огляделся.

– Я здесь был, – сказал он вполголоса. Но он ничего не помнил.

– Как это возможно? – Сандра не могла поверить. – Как ты сюда вошел?

– Не знаю, – развел руками Маркус, по-прежнему недоумевая. – Но эти цифры, без сомнения, записал я.

– Так что, по-твоему, они значат?

Ужас перед амнезией снова охватил его – но отвлекаться нельзя, только не сейчас.

– Ладно, попробуем рассуждать. – Странности, совпадения, напомнил он себе. – Я оставил эту запись как послание, желая что-то сообщить, значит решение не должно быть трудным.

– Фотографии! – тут же сообразила Сандра. – Единственное, что мне приходит в голову: этот перечень может соотноситься с нумерацией снимков, которые хранятся в деле.

Они сняли с полки все восемь папок и принялись листать. Фотографии и впрямь были пронумерованы.

Наконец они нашли те три, номера которых были записаны на листке.

Разложили их в ряд. На первой была дама средних лет в ярко-розовых шортах, майке и желтой кепке с прозрачным козырьком. Она улыбалась в объектив, позируя рядом со статистом в костюме римского центуриона. На заднем плане – арка Константина и небольшая группа туристов. Именно среди них Сандра и Маркус стали высматривать мальчика в бейсболке с гербом города Рима. Но Тоби там не было.

На этот раз след взяла Сандра. Мужчину, который отирался среди туристов.

– Этого я уже видела, – указала она Маркусу.

– Ты с ним знакома?

Лично – нет, хотела она сказать.

– Это тот самый наркоман, я видела, как его убивают, на фильме из сотового телефона. – «Казнят» – вот верное слово.

– С тех пор как были сделаны эти снимки, прошли годы: ты уверена, что это он?

Черная облатка. Фразы на арамейском. Здесь он был моложе и еще не так изуродован своим пагубным пристрастием, но у Сандры не оставалось сомнений.

– Да, – подтвердила она.

На второй фотографии была группа. Паломники вместе с приходским священником, явно довольные тем, что в программу посещения святых мест включили также и Колизей. Мужчина с первой фотографии был виден со спины, рядом с сувенирным киоском.

Но ошеломила их третья фотография. Общий план знаменитого памятника, включающий станцию метро и, главное, общественные туалеты. Тот же мужчина стоял прямо перед ними.

И держал на руках девочку.

– Что… – У Сандры в голове не укладывалось.

Зато Маркус понял, но радости ему это не принесло.

– Похитив мальчика, он отнес его в туалет и переодел. – Маркус провел пальцем по белому платьицу.

Мимолетная ласка не укрылась от Сандры: и правда, как легко оказалось сделать так, чтобы Тоби исчез навсегда. Все это время на фотографиях искали мальчика. И совершали ошибку. Мало кто в состоянии с первого взгляда распознать пол трехлетнего ребенка. Полицейских, да и всех, кто присутствовал там в тот весенний день, обманули стереотипы. Опыт подсказывал им, что ребенок, одетый как девочка, и есть девочка.

– Церковь затмения похищает Тоби… Но с какой целью? – спросила Сандра.

Оба боялись найти ответ.

– Может быть, мы должны поставить вопрос по-другому: почему именно Тоби?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сколько детишек находилось около Колизея в тот день? Похититель выбрал первого попавшегося?

– Он захватил ребенка, за которым никто не следил, воспользовавшись тем, что мать отвлеклась на мгновение.

– Откуда мы знаем, что дело обстояло именно так?

– Если подумать, это подходящее для похищения место: где удобнее всего скрыть ребенка, как не в толпе?

Маркуса это не убедило.

– Но соответственно возрастает и риск. Почему не захватить ребенка там, где за тобой не следит столько глаз?

– То есть тебе кажется, что выбор был слишком случайным?

– Не знаю, но можно предположить, что у них была какая-то цель. Что Тоби Фрай не такой, как другие дети. Что для них было важно похитить именно его.

– И какой наш следующий шаг?

– Выяснить почему.

11 часов 23 минуты до рассвета

Блондинку из отдела сотовой связи звали Катерина, и ей было страшно.

Руфо Таракашка читал это на ее лице, когда разглядывал девушку, кое-как укрываясь от проливного дождя. Он стоял на балконе дома, где жила девушка. Залез на пятый этаж, используя альпинистское снаряжение, которое таскал в рюкзаке. Его можно было превосходно увидеть через стекло, но глупышка ни разу не повернулась в его сторону. Ее крохотный мозг не мог уразуметь, что опасность подстерегает и отсюда тоже. Она сидела на полу, спиной к стене, и не сводила глаз с входной двери. Фонарик, который она сжимала в руке, не был включен, но вокруг горели свечи. Она устроила себе нору: принесла стеганое одеяло, приготовила все необходимое для долгой бессонной ночи – книгу, которую она никогда не откроет, бутылочки с водой, которую не доведется выпить, коробку шоколадного печенья, которое бедняжка так и не попробует. И под рукой держала большущий кухонный нож.

Ты одна, бедная Кэти. Одиночество – кара для таких милашек, как ты. Путалась с каждым встречным и поперечным – вот и нет рядом с тобой жениха, который бы тебя защитил.