— А разве вы огорчены этим? — улыбаясь, спросила Бершанская.

— Ну что вы! Радуюсь, горжусь нашими женщинами. К нам пришли вчерашние студентки, работницы фабрик и заводов, даже школьницы. Все они не имеют представления об авиации. Их нужно учить всему.

— Да пока мы будем учиться, война кончится, — заявила Бершанская.

— Не волнуйтесь, дорогая, еще навоюемся! — успокоила ее Раскова и сообщила Бершанской о том, что думает назначить ее штурманом истребительного авиаполка. Кроме того, ей придется взять на себя руководство ночными полетами всех наших летчиц. Большинство девушек ночью никогда не летали. Евдокия Давыдовна предложила для этого отработку «слепого» пилотирования в закрытой кабине (под колпаком), только по показаниям приборов.

Вскоре Бершанскую вызвала только что вернувшаяся из Москвы майор Раскова и, загадочно улыбаясь, сказала: «Принимай командование полком ночных бомбардировщиков. Поздравляю!»

Без особого воодушевления восприняла Бершанская эту новость.

«Ну вот и разочарование, — рассмеялась Раскова. — А работа предстоит интересная. Задача полка на У-2 — оказывать помощь наземным войскам непосредственно на передовой. Я не тороплю с ответом. Подумай!»

Бершанская согласилась не раздумывая. Времени на подготовку оставалось немного. Надо было научить девушек всему, что необходимо знать на войне.

В те дни Евдокию Давыдовну Бершанскую можно было видеть на аэродроме в любое время суток. Она проводила разборы полетов, летала сама, беседовала с людьми, отдавала распоряжения, присматривалась к своим помощникам, учила их.

К маю 1942 года формирование полка закончилось. Мы вылетали на фронт. Был ясный солнечный день. Мы стали выруливать свои самолеты на стартовую дорожку. Мне указали на место рядом с самолетом командира полка. Было радостно, но и волнительно. Мы поднялись в воздух и, сделав прощальный круг над аэродромом, легли на заданный курс на станицу Морозовскую. Вскоре показался аэродром посадки. После того как все экипажи благополучно приземлились, Раскова и Бершанская вылетели в штаб 4-й воздушной армии. Командующего генерал-лейтенанта К. А. Вершинина интересовало, умеют ли летчицы садиться ночью без прожекторов, летали ли они с бомбами в слепящих лучах прожекторов? Он сказал, что полк войдет в состав 218-й смешанной авиадивизии. Затем предупредил, что, «если в дивизии встретят неласково, особенно не расстраивайтесь. Все-таки женский полк на войне — не совсем обычно».

К вечеру следующего дня мы перебазировались в поселок Труд Горняка под Ворошиловградом и стали готовиться к приезду дивизионного начальства.

Командир дивизии полковник Д. Д. Попов прибыл на следующий день. Вид у него был мрачный, суровый. Он ничего не спрашивал, не говорил. Чем же был недоволен комдив? Боялся «женских капризов»?

Отлично понимала состояние девчат Марина Михайловна Раскова, прощаясь с нами перед возвращением в город Энгельс. Она говорила: «Свою преданность Родине вы доказали отличной учебой, теперь докажите ее в бою. Это будет труднее. Но я уверена, вы справитесь и даже со временем станете гвардейцами». Раскова улетела, а на плечи Бершанской легла вся тяжесть ответственности за молодых неопытных девчат.

Полк прибыл на фронт в трудное время. В южной части Донбасса, на рубеже реки Миус, шли ожесточенные бои. Противник рвался к донским переправам. В звездной вышине неба надсадно завывали моторы вражеских самолетов. Фашистские бомбы рвались в Каменске, в Ворошиловграде, Ростове. И вот из штаба дивизии пришел боевой приказ: «В ночь на 8 июня 1942 года полк должен бомбить скопления войск противника в пункте «Шахта № 1».

«Первое боевое задание! Как лучше поступить?» — думала командир полка Бершанская, глядя на приехавшего в полк комдива Д. Д. Попова. Решила, что нужно прежде всего «понюхать пороху» самой, увидеть все своими глазами, а тогда можно будет посылать на задание и другие экипажи.

Проводить своего командира в первый боевой вылет собрались все девушки полка. Взревел мотор, густую тьму прорезал сноп искр из выхлопных патрубков, и самолет Бершанской со штурманом Софьей Бурзаевой взлетел, взяв курс на заданную цель. Почти два часа продолжался полет Бершанской и Бурзаевой. Мы все томились в ожидании, и вот Бершанская совершила посадку и подрулила к заправочной линии. После ее доклада полковнику Д. Д. Попову мы обступили ее и Бурзаеву с расспросами о полете. После этого благополучно вернулся с задания экипаж Амосовой и Розановой. Но, как я уже говорила, в ту ночь мы испытали и большое горе оттого, что не вернулись из своего первого боевого вылета командир эскадрильи Люба Ольховская и штурман Вера Тарасова…

Тем временем вылеты на боевые задания продолжались. В первую нашу неделю на фронте нам казалось, что нас только проверяют на небоевых целях, а то, что с первого боевого вылета не вернулись Ольховская с Тарасовой, было случайностью. И вот я прилетела с боевого вылета с дыркой в плоскости самолета, что очень всем понравилось, так как служило доказательством полетов на настоящие цели.

Командир полка Бершанская, в то время уже капитан, требовала строгого соблюдения правил рассредоточения самолетов и вспомогательных средств на аэродроме, разбивки старта и т. д. Бершанская всегда присутствовала на старте, давала задания, выслушивала доклады о боевых вылетах, разбирала допущенные летчицами ошибки и указывала, как их исправить в дальнейшем.

Спустя четыре месяца после прибытия полка на фронт теперь уже генерал-майор Д. Д. Попов считал полк Е. Д. Бершанской лучшим в своей дивизии. Наземные части докладывали, что ночные налеты летчиц на немецкую укрепленную линию от Дигоры до Моздока терроризируют немцев, изматывают их; взрывая склады с горючим и боеприпасами, разбивая переправы на Тереке, наносят огромный ущерб противнику. Штаб дивизии счел, что полк Бершанской самоотверженно воевал в тяжелый период отступления, девушки стойко переносили все невзгоды и лишения, не боялись на своих невооруженных самолетах летать ночью и даже днем, подвергаясь опасности нападения вражеских истребителей, выполняли необходимую фронту боевую работу, поэтому удостоены правительственных наград.

В октябре 1942 года получили правительственные награды командир полка Бершанская, командиры эскадрилий — старший лейтенант Амосова, лейтенант Никулина, летчицы, штурманы, технический персонал, вооруженцы. Я участвовала в боевых вылетах на Дигору, Терек, Моздок и тоже была награждена орденом Красного Знамени.

Безусловно, велика заслуга Е. Д. Бершанской в том, что наш полк стал гвардейским. Ее мужество и хладнокровие, ее умение организовывать деятельность полка — все это обеспечивало отношение к нам как к полноценному боевому полку, наравне с мужчинами. Мы никогда не отставали в боевой работе от других полков. Евдокия Бершанская была настоящим командиром — строгая, скромная, выдержанная. Она никогда никого не ругала и не хвалила не разобравшись. Но ее твердая рука чувствовалась везде, особенно в организации боевой работы. Во время вылетов она, почти всегда, присутствовала на старте и в случае необходимости, если ей разрешало руководство дивизии, сама летала на задания. Как правило, она поднималась к экипажу самолета, ожидавшему сигнала на взлет, и давала последние указания. При этом она не улыбалась, голос ее звучал сухо и взгляд был строгим. Но каждая из нас улавливала ее доверие и заботу, и мы готовы были выполнить любое, самое сложное задание.