Хэттон, могу ли я вам чем-нибудь помочь? – воспользовавшись паузой, спросил он.

Белл задумалась. Может ли он ей помочь? Постояльцы отеля порою забывали, что персонал – тоже люди, и говорили не таясь. Вдруг швейцар слышал что-то нужное ей?

– Наверное, – ответила она на вопрос индийца.

– Простите за откровенность, у вас встревоженный вид.

– Я плохо спала.

– Какая досада! Может, что-то тревожило ваш ум и мешало спать?

Белл смотрела на швейцара. Ветер дул со стороны порта, принося запах соли и нефти.

– Дело вот в чем… – начала Белл и после недолгих колебаний рассказала ему о своих родителях и младенце, исчезнувшем в далеком 1911 году.

Слушая ее, швейцар наморщил лоб.

– Понимаете, для меня это не просто младенец, а моя старшая сестра, – добавила Белл. – Я пытаюсь узнать, что тогда на самом деле произошло.

Он кивал. Белл подумала, что этим все и закончится, но он заговорил:

– Прежде мой отец работал здесь ночным сторожем. Он часто рассказывал про младенца, который исходил на крик. Кричал не умолкая. Я так думаю, мой отец задремал, а крики ребенка его разбудили. Поначалу он решил, что ему приснился кошмарный сон. Однако крики продолжались. Отец не сразу понял, где этот младенец. Стал прислушиваться. Оказалось, где-то со стороны черного хода. Отец пошел туда, но увидел лишь черный автомобиль, который на полной скорости удалялся от отеля. Он часто говорил о той ночи. Говорил, что кричащий младенец до сих пор не дает ему покоя.

Белл смотрела на швейцара. Вдруг это была Эльвира? А если нет? Разве в отеле не могли останавливаться семьи с младенцами?

– Гостей с новорожденными детьми тогда в отеле не было, – сказал швейцар, упредив вопрос Белл.

– А это было точно в одиннадцатом году?

– Да, – закивал он. – Я отчетливо помню.

– Утром ваш отец обратился в полицию? Или спросил у тех, кто работал в ночную смену?

– Спросить-то спросил, но никто ничего не знал, а если и знал, то помалкивал. Отец слышал о пропавшем младенце – про это печатали в газетах. Он хотел пойти в полицию, но моя мать отговорила. Беспокоилась, что его могут прогнать с работы.

– Ваш отец и сейчас жив?

– Да, но он неважно себя чувствует. Сомневаюсь, что он скажет вам больше, чем я сказал. Он эту историю повторял очень часто. Доказательств у него не было, но чутье ему подсказывало: что-то здесь не так. Этот дорогой автомобиль, умчавшийся прочь. Эти пронзительные крики. Глухая ночь, когда все произошло. Все намекало на какую-то тайну.

Белл поблагодарила швейцара за рассказ. Ее мысли вновь пришли в беспорядок. Что, если Эльвиру действительно похитил кто-то богатый? Возможно, она осталась жива и выросла, хотя Белл не представляла, где и как искать сестру.

Она уже собиралась пройти внутрь, как на крыльцо выскочил помощник управляющего Фаулер. Он пыхтел, распираемый чувством собственной значимости.

– Мисс Хэттон, невзирая на ваших высокопоставленных друзей, мы не поощряем разговоры персонала у гостей на виду.

– Пока мы говорили, никто не входил и не выходил.

Фаулер наклонил голову:

– А теперь не маячьте здесь. С минуту на минуту мы ждем прибытия важных гостей.

Белл подмигнула швейцару, затем повернулась к Фаулеру:

– Не вините его. Это целиком моя вина.

– Не сомневаюсь, – ответил помощник управляющего, наградив ее раздраженным взглядом.

В этот момент на крыльцо поднялся кто-то из вновь прибывших гостей, и Фаулер, позабыв про Белл, расплылся в лицемерной улыбке.

Белл подошла к стойке администратора узнать, нет ли писем. Старший администратор, толковый мужчина средних лет, уроженец Глазго, подал ей конверт авиапочты со штемпелем Оксфорда. Наконец-то ей ответила Симона, давняя подруга матери. Обуреваемая надеждами, Белл поспешила к себе в комнату. При всех симпатиях к Ребекке ей сейчас требовалось уединение. К счастью, соседки в комнате не было. Белл вскрыла конверт и торопливо прочла письмо, написанное убористым почерком. Затем еще раз, вчитываясь в каждое слово.

Дорогая Аннабель!

Ваше письмо явилось для меня большой неожиданностью и доставило громадное удовольствие. Как удивительно, что Вы оказались в Рангуне. Не правда ли, зигзаги жизни бывают такими странными? Впрочем, что я пишу? Вы же еще молодая девушка, и, хотя какие-то периоды Вашего детства были нелегкими, на Вашу долю пока еще выпало мало зигзагов. Благодарю, что известили меня о смерти дорогого Дугласа. Он был прекрасным человеком, как, впрочем, и мой дорогой Роджер.

Перехожу к главной теме Вашего письма. Да, я хорошо помню день, когда малышка Эльвира исчезла. Можно ли такое забыть? Это было тяжелым временем для всех нас, но самые тяжкие страдания выпали на долю Вашей матери, натерпевшейся от полиции. Нас с мужем возмутило, что такую женщину, как Ваша мать, могли обвинить подобным образом. Разумеется, мы оба делали все, что в наших силах. Роджер пытался действовать через официальные каналы, а я изо всех сил старалась утешить Диану.

Ее беременность протекала тяжело, она плохо себя чувствовала в течение всего срока. Рождение ребенка только все усугубило. Казалось, будто роды высосали из Дианы жизнь. Меня это тревожило. Она почти не ела, страдала бессонницей и постоянно плакала. Плакал и младенец. По словам Дианы, малышка кричала не переставая. Роджер давал Диане снотворное, однако она была ужасно подавлена. Из ее глаз исчез свет, и она видела лишь тьму. Дуглас и раньше был непростым человеком, упрямцем. Полагаю, с годами его характер не стал легче. Подобно многим мужчинам, он не умел справляться с чужими эмоциями и всегда считал себя правым, поэтому спорить с ним было невозможно. Простите, что я говорю такое о Вашем отце. У него было доброе сердце, и он делал все, что в его силах, однако не понимал, как рождение долгожданного ребенка могло столь ужасающим образом изменить его жену. В равной степени он не понимал и своей роли в происходящем.

Насколько помню, в день, когда это случилось, Диана находилась в саду одна. Эльвира спала в коляске. Дня через два после исчезновения малышки кто-то из слуг заметил Вашу мать возле цветочной клумбы. Она, в ночной сорочке, стояла на коленях перед недавно посаженным цветком. По словам этого слуги, Ваша мать голыми руками копалась в земле. Это послужило поводом для последующего обвинения Дианы наряду с ее неспособностью следить за ребенком. Полиция пришла к выводу, что Диана хотела умертвить младенца. Когда затем полицейские начали перекапывать сад, то нашли детскую пинетку как раз в том месте, где она рылась в земле. Диана не могла вразумительно объяснить свои действия в тот день, что возбудило подозрения у полиции. Я