в гости, как бургомистр Ханибрука, но вот ты возвращаешься домой и остаешься в одиночестве.

Ведьмам было проще. Ведьма могла найти себе мужа — пусть редко, но могла.

— Букет прекрасный, — сказала я. — Как идет расследование?

— Пока ловушки не сработали. Видимо, она поняла, что мы делаем, и затаилась где-нибудь. Завтра начнем движение, затянем петлю.

Его лицо вдруг сделалось острым и хищным — это было мгновенное движение, которое сразу же растаяло, но я увидела его и напомнила себе: не расслабляться. Рядом со мной тигр-людоед. Да, он подпустил меня совсем близко, он открыл мне то, что еще никому не открывал, но не стоит обольщаться его дружбой. Она может закончиться в любой момент, так что надо быть настороже.

— А ты не делал запрос в отцовскую клинику? — спросила я. — Может, он лечил кого-то из ведьм? Ну не то, что лечил — ставил свои опыты…

Я тотчас же пожалела о том, что сказала: в глазах Энцо заплескался огонь, но когда инквизитор заговорил, его голос звучал вполне спокойно.

— Да, я отправил официальное письмо. Теперь вот жду, что ответят.

Какое-то время мы шли молча — на перекрестке Энцо двинулся в другую сторону, и я послушно направилась за ним. Вскоре мы вышли к небольшому парку, и Энцо, указав на одно из деревьев, произнес:

— Это моя счастливая магнолия. Всегда сидел под ней в детстве.

Несмотря на поздний вечер, в парке гулял народ. Люди сидели на скамеечках, мороженщики возили свои красно-белые тележки с лакомым товаром, откуда-то летела музыка — играл оркестр, и наверняка были танцы. В сиренево-золотых сумерках люди казались привидениями, но не страшными и пугающими, а милыми. На наше счастье освободилась скамья под счастливой магнолией — мужчина повел свою барышню по аллее, и мы смогли сесть.

— Наконец-то я сижу, — с облегчением вздохнула я. — Весь день на ногах…

— Устала? — спросил Энцо. Я кивнула.

— Договорилась с Лукой, что послезавтра у меня выходной. Забью холодильник тортами и бланманже и весь день буду спать.

Энцо вопросительно поднял бровь.

— Бланманже? Что это?

— О, это очень вкусно! — улыбнулась я. — Это такой творожный десерт с фруктами. Сметают, едва я выставляю его в витрину.

— Вижу, ты любишь готовить, — сказал Энцо. Здесь, в парке, под счастливым деревом, он вдруг будто бы избавился от той свирепой жесткости, которую давала ему его природа. Вот сидит просто человек, отдыхает после рабочего дня, ему хорошо с миром, а миру очень даже неплохо с ним.

— Очень люблю, — призналась я. — Может, это странно прозвучит, но десерты это мой способ сказать жизни, что я ее люблю.

— Любишь?

— Да, несмотря ни на что. Знаешь, у меня было много всякого. Часть со свиньями ты видел. Но все равно это хорошо и… прекрасно.

Наверно, мой несгибаемый оптимизм как раз и был тем, что позволяло мне идти дальше и не терять уверенности в том, что однажды я все-таки окажусь там, где меня не будут ненавидеть просто за то, что я та, кто есть. И да, еще десерты. Обязательно десерты.

— А без десертов мир был бы не такой вкусный, — закончила я. Двое джентльменов, важно шагавших по аллее, раскланялись с Энцо; когда они прошли, то он объяснил:

— Знаешь, я сейчас вдруг подумал, что мы обложили ведьму. Мы постепенно затянем петлю. И у нее есть лишь один путь — не прятаться в норе, а нападать самой.

Его лицо вдруг странно дрогнуло — черты сделались текучими и мягкими, словно вылепленными из воска. Скользнула в сторону улыбка, растянутая невидимыми пальцами и, задыхаясь от ужаса, я увидела под маской совсем другое лицо: бледное, сухое, жесткое. Ведьма смотрела на меня, и мне хотелось окаменеть под ее взглядом.

— Но нападать неразумно, — ведьма оскалилась и легонько процокала ногтями по моей ключице, вычерчивая руны вечной покорности. — Лучше взять заложника и сбежать с ним. Правда?

Она содрогнулась, окончательно сметая с себя облик Энцо Саброры, и вскинулась серой тенью до небес.

— Без обид, ладно? — услышала я. — Ты правда очень вкусно готовишь. Но мне надо уйти отсюда.

Последним, что я судорожно подумала перед тем, как рухнуть без сознания, было: «Энцо! Она убила его…»

А потом стало темно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Как же ты смогла обойти ловушки?»

Во тьме рассыпался смех. Тьма окутывала меня мягкими волнами, куда-то влекла, и это было похоже на легкую колыбель: я совсем маленькая лежу в ней, и меня обнимает почти забытое материнское тепло.

«Смогла, да, смогла. Я умнее, чем вы все думаете. И сильнее. Просто запечатала свою магию так, что ловушки ничего не заметили. Никто ничего не заметил, да-да-да!»

Так, кажется, она любит поговорить. Похвастаться своими подвигами. Тепло колыбели ласкало меня, почти растворяя, но я вдруг поняла: это не материнские руки, это смерть, и в моем случае она будет ужасной, если я не найду способ сопротивляться.

Что ж, раз она такая любительница поболтать и похвалиться, то попробую сыграть на этом.

«А как ты запечатала мою магию? Я о таком и не слышала».

Тьма легонько качнула меня. Теперь в ней была сладость меда, которая проникала, кажется, в каждую клеточку моего тела. Откуда-то издалека приплыл мелодичный звон, и я узнала колыбельную. Идет кот по лавочке, несет сон на палочке, а я серому коту за работу заплачу…

Не спать! Только не спать!

«Ну еще бы ты о таком слышала. Я сама это придумала. Сама, да-да-да!»

Это было плохо. Совсем. Ведьмы, как правило, используют те заклинания, которые пришли из глубины веков — если она оказалась способна создать собственное, тем более, такой силы, то мне было страшно даже вообразить, насколько она могущественна.

Хоть бы Энцо был жив. Она приняла его облик, но…

Стоило мне вспомнить про Саброру, как колыбель мрака дернулась и закрутилась, словно невидимая рука оттолкнула ее от себя. Сквозь сухое ватное тепло пробились ледяные струйки.

«Но зачем? — не отставала я. Ведьма пока не собиралась меня убивать, значит, надо было попытаться узнать побольше. — Зачем ты меня запечатала?»

«Хотела проверить, как оно работает. Ловко, правда? Прикроешься им и идешь, куда хочешь, хоть к королю. Ни один инквизиторский патруль тебя не остановит, ни одна проверка. А в нужный момент сбросишь вуаль и сделаешь дело».

Мне вспомнилась история со взрывом поезда в прошлом году. Террористы подложили бомбу в чемодан одного из пассажиров — вагоны разметало, как игрушечные, а вскоре в Министерство внутренних дел пришло письмо: немедленно выпустите из тюрем наших товарищей, или такие взрывы будут каждый день.

Да, ведьма такой