Я подумала, что зря ввязалась в этот разговор, вряд ли он мне сейчас на тарелочке подаст «главного подозреваемого», то есть того, кто и был инициатором той злополучной сделки. Я уже даже хотела извиниться и ретироваться. Но Сережа, с минуту подумав, улыбнулся и продолжил:

— Но… Для тебя — хоть луну с неба, моя… — Вот на такую любезность я совершенно не рассчитывала. — Тем более что ты все равно постараешься докопаться до этого. Лучше уж я тебе сам помогу, чем позволю рисковать собой. Сиди, я сейчас… — Он вышел из машины, а я осталась ждать.

Эх, Серега, Серега!..

Появился он довольно скоро и, усевшись поудобнее, объявил мне деловым тоном:

— Был наводчик. Некто Финский, знаешь такого?

Опаньки!

Видимо, по моему лицу ответ читался вполне ясно, потому что Сережа снова усмехнулся и добавил:

— Вижу, что знаешь. Хорошие весточки принес тебе дядя Сережа?

— Еще бы! — хмыкнула я.

— Значит, надо его как следует отблагодарить, — и он подставил щеку для поцелуя.

Это было совсем уж не по правилам. Но, похоже, у меня не было выбора. Я постаралась как можно осторожнее коснуться губами его щеки, но напряженная пауза все равно повисла.

— Эх, Таня, Таня, — выдохнул Сережа, с сожалением посмотрев на меня.

«Знаю, милый, знаю, что с тобой…» — пронеслось у меня в голове. Что же поделаешь, Сереженька, если мы с тобой по жизни в разных окопах?.. Воспоминания, конечно, тут же постарались обступить меня со всех сторон, но мне удалось вырваться из их оцепления. Я посмотрела Сереже в глаза и сказала:

— Спасибо тебе большое за помощь, Сережа, — погладила его по щеке, — больше задерживать не буду, — и вышла из машины.

Сережа проводил меня до калитки, опять взял мою руку тем самым жестом:

— Пока, моя. Удачи тебе… — тихо сказал он. — Береги себя…

— Ты тоже… — выдавила я. Я поспешила к машине, села, резко рванула с места.

Сережа стоял у калитки до тех пор, пока я не свернула за угол. Я видела его в зеркало заднего вида. Э-э-эх…

Признаюсь, настроение было у меня препаршивое. По дороге домой я решила сделать себе небольшой подарочек. Завернула на проспект и пошла в самый моднячий бутик, приглядела там себе очередную блузочку, дорогую, конечно, но совершенно фантастического оттенка, какого-то небесного. Словом, примерила, а затем и купила. Даже удовольствие получила от этого. Ну что тут поделать, люблю я тратить деньги. Ох как люблю!

Правда, удовольствие от покупки оказалось столь кратковременным, что даже обидно стало. Уже дома мне вновь запаршивело, да так откровенно, что я, грешным делом, вспомнила о коньяке. Однако следующая мысль была куда более спасительной — коньяк-то вчера кончился. Вот и славно. Нет, коньяк — дело, конечно, хорошее, но не настолько же… Да и опасность пристраститься существует. Так что я решила ограничиться только свежесваренным кофе.

Вооружившись кофеем и сигаретой, я удобно уселась в своем любимейшем кресле и принялась думу думать.

Значит, все-таки Финский…

Что ж, дяденьку, наверное, даже понять можно. С отчаяния не только дружбу с братками попытаешься завести, но и не на такое пойдешь. А то, что он, скорее всего, действует от отчаяния, — это ясно. Только вот «дружить домами» с парамоновскими — это одно. А с ножичком на Старцева — совершенно другое. Вряд ли это он. Опять же, чтобы так убить — нужно либо быть законченным психом, либо смертельно ненавидеть человека. А вот ненавидел ли Финский Старцева — о том нам ничего не известно.

Нам ведь даже доподлинно неизвестно, как Лукашов к Старцеву относился. Может, там зависть какая или, опять же, — Наташа… Ну вот, опять двадцать пять! Опять я о Лукашове! Кстати, а случилось ли что-нибудь интересное во время нашего отсутствия у господина хорошего? Я прослушала запись — ноль. Либо Лукашов ничего не говорил и не издавал никаких звуков в собственной квартире, либо… Вполне может быть, что он просто просек. Он ведь парень башковитый. Прослушивание машины тоже дало мало результатов. Звонил ему кто-то на мобильный, видимо, Лукашов с кем-то договорился о встрече. Я посмотрела на часы. Встреча была два часа назад. Что дальше-то?

Может, все же стоит почитать, что там в тетради? Я взяла тетрадь в руки, но тут зазвонил телефон. Н-да, ну никак мне не удается почитать сей труд. Я подняла трубку.

— Таня? — а вот и сам, собственной персоной, господин Лукашов.

— Я.

— Братки снова вышли на связь, — голос Андрея немного дрожал.

Замечательно!

— Да ты что?

— Ты одна? Я сейчас приеду, — и он отключился.

Так. Значит, Финский, скорее всего, снова вынул красную тряпку. Ну, что ж, вполне логично, учитывая, что шефа несговорчивого уже нет, а нынешнему шефу лично были нужны деньги. А может, нужны и сейчас, не думаю, что он рассказывал мне всю правду. Ведь сам сказал, что всюду они, проклятые. К тому же уже теперь делить придется не на четверых, а на двоих. Заманчиво, право.

В принципе у Финского была прямая заинтересованность в том, чтобы Старцева не стало. Хотя знал ли он, что Сергей Сергеич откажет браткам? Знал, наверное. Потому и уехал в Москву. От греха подальше. «От какого греха?» — подумалось мне. Уж не от того ли самого, который в ножичке таится? Это что ж получается — что Финский знал? Что-то я запуталась.

Но если честно, я уже чувствовала, что разгадка где-то рядом. Стоит только руку протянуть. Мозаика медленно, но все же складывалась, и я ощущала, можно сказать, нутром чуяла, что скоро, даже сегодня, наверное, случится нечто, что наконец раскроет мне глаза на истинное положение вещей. И это дурацкое, идиотское, совершенно непонятное дело, в котором одни только разговоры, — оно наконец закончится, будет завершено. Я вздохнула. Тише, Таня, тише. Не спугни. Дождись Лукашова.

Я дождалась. Он приехал раскрасневшийся, запыхавшийся, прямо с порога начал:

— Ты представляешь? Звонят, значит, мне сегодня… — Он прошел в комнату и плюхнулся в мое любимейшее кресло. Я пристроилась на диване, слушаю. — Говорят, не хочешь ли повидаться. Важно, мол. Я сначала говорю: что такого важного случилось? — Я кивнула, да, об этом он спрашивал, я знаю. — Они мне — приезжай на стрелку, узнаешь. Ладно, думаю, съезжу. От меня-то не убудет. Тем более я подумал, может, чего о Сереге узнаю. Еду, значит. Договорились встретиться у них на какой-то хате, в Заводском. — Я снова кивнула. — Вот. Приезжаю. У тебя есть что-нибудь попить? Не могу, в горле пересохло, — Андрей коснулся шеи.

Я снова кивнула и пошла на кухню, налила ему стакан минеральной, вернулась, села слушать дальше. Не перебиваю, пусть выскажется. Лукашов жадно выпил воду, набрал воздуха в легкие и продолжал:

— Я такой наглости не ожидал… Наверное, наивный албанец. От этой публики можно ждать чего угодно… Да и вообще от людей всегда нужно, наверное, ждать чего угодно. — Я нахмурилась. — Извини, я отвлекаюсь, но я в шоке… Это что-то…