Девчонка, что закатывала глаза, жадно глотала из стаканчика. Одна из соседок массировала ей запястье. И в эту самую минуту Гольян нахально поднял руку.

— У вас… У вас созрел ответ? — ошеломленно поинтересовался преподаватель.

— Даже два, — откликнулся Гольян. — Первый касается доминантного начала. По-моему, что есть доминанта здесь и на данный момент, вы все наконец-то уразумели. А в качестве второго ответа я использую старинную поговорку, памятующую, что против лома нет приема. И потому все это, — он обвел рукой собравшихся на сцене гостей, — абсолютно лишнее…

Скелетон нервно дернул его за подол рубахи, силой заставив вернуться на стул, и скрипучим своим голосом выдал совершенно обратное:

— Михаил Гольянов хочет сказать, что мы, конечно же, проиграли. Вы сильнее, и вы — сегодняшняя доминанта. Ну а мы — представители рецессивных атавизмов и вряд ли можем состязаться с вами.

Как хотите, а я ощутил гордость за друзей. Ведь сумели сказать! И ничуть не хуже гостей. И не беда, что даже в зале мало кто понял все вышесказанное. Во всяком случае сами гости, кажется, поняли. Да и преподаватели тоже, поскольку первый этап состязаний на этом прекратили. Объявлялся перерыв, и мы с удовольствием скатились со сцены, размахивая руками и сияя улыбками. Зал нам вовсю аплодировал. Для своих мы были безусловными победителями.

* * *

— Ребятки, второй этап интереснее, поверьте мне. Поиск на дне бассейна упрятанных датчиков, футбол — команда на команду, силовые состязания — вы вполне можете доказать, на что способны. Я имею в виду — по-настоящему способны! — Хобот волновался, это было видно. — Честно говоря, и на первом этапе вы могли потягаться с нашими гостями, но вы ведь даже не пытались, я же видел. На этот раз стоит поднапрячься.

Мы стояли на волейбольной площадке, окружив нашего Хобота. Только Мятыш с парнишкой из младшей группы скакали вокруг, среди обычных мух отслеживая тех, что с некоторых пор подлежали обязательному уничтожению. Зря, наверное, поскольку Скелетон уже разработал способ борьбы. На пару с Тимуром они создавали свой собственный экран, заставляющий механических мошек держаться от нас подальше. Ну а залетающие дальше положенного, попросту шлепались перегоревшими комочками к нашим ногам. Тем не менее каждые полминуты Мятыш горделиво докладывал, что сбил очередного шпиона.

— Рэм Павлович, вы всерьез верите, что этот цирк может спасти Ковчег? Все равно нас готовятся расформировать.

— Не думаю, что Ковчег расформируют. Вы напрасно беспокоитесь…

— Но они же нас боятся!

— Они не то, чтобы боятся… — Хобот явно затруднялся со словами. — Просто в Управлении не совсем представляют, как дальше действовать.

— Иначе говоря, толку от нас ноль, а хлопот выше маковки, — пробормотал Тимур.

— Но вы ведь сами не идете на контакт с ними.

— А если бы и пошли, что толку? Мы ведь не можем объяснить своих способностей.

— Но вы умеете блокировать вмешательство извне, вы отторгаете вакцину. В Ковчеге, они надеялись на добровольный и сознательный контакт, но… — Хобот грустно улыбнулся. — Тут я, видимо, не оправдал возложенных на меня надежд.

— А вы действительно хотите контакта?

— Лучше спроси меня, красная ли на дворе трава… — Скелетон бросил на спрашивающего уничижающий взор. — Вы не беспокойтесь, Рэм Павлович, контакт состоится сегодня же. Могу дать вам слово.

На этот раз удивился и сам учитель, и все мы непонимающе захлопали глазами. Да только Скелетон не собирался ничего объяснять. Несмотря на экран и усилия Мятыша, он отлично понимал, что лучше не озвучивать то, что можно не озвучивать. Мне стало грустно. Жить двойной жизнью, скрывать, что говоришь и что думаешь, совсем даже не веселая штука. Хорошо хоть окружали меня друзья, которым необязательно было что-либо разжевывать. Вот и сейчас кто-то взял меня за руку и осторожно пожал. Не оглядываясь, я знал, что это Викасик. И даже знал, почему она это сделала. Просто почувствовала падение моего настроения и постаралась ободрить. Я улыбнулся. Кажется, у нее это получалось неплохо…

Хобота отозвали в директорат, но мы продолжали кучковаться.

— Что будем делать? — вопросил Тимур. — То есть футбол, ладно, не пугает, побегаем, раз просят. Вон, Скелетона посадим на скамейку запасных, он им все голы куда надо направит.

— А сумеет?

— Ты же видел, как мы их на сцене сделали. Еще спокойно работали, в треть силы. Гости все-таки. И тут помудрим.

— Силовые состязания тоже можно попробовать. — Кайман пошевелил литыми плечиками. Вы поколдуете, а мы их за вымя подергаем.

— А что с бассейном? — Тимур поморщился. — Лично я воду терпеть не могу. То есть поплескаться-то можно, но я в ней ничего почти не чувствую. Вода — экран, сами знаете.

— У меня с водой тоже не очень, — Гольян кивнул. — А после озера так вообще аллергия на любую мокроту.

Скелетон промолчал, и Тимур снова заговорил.

— В общем, вы как хотите, а я не ныряю. Пусть вон Мятыш побразгается. Ему это в радость. Все одно продуем.

— Кустанай неплохо ныряет, — Хома взглянул на Тошибу. — А ты как?

— Не знаю. Плавать плаваю, а нырять не пробовал.

— Понятно… Я, конечно, тоже могу, если постараться. Там глубже десяти, вроде, и нет нигде. А грот так и вовсе на пяти метрах. Точняк, в него что-нибудь спрячут. Не такой уж большой у нас бассейн.

— Ерунда! Если с задержкой дыхания, да еще с поиском не поймешь чего, обязательно проиграем.

— Что скажешь, босс? — Гольян взглянул на Скелетона. — Что-то не больно народ рвется ноги мочить.

Скелетон не ответил. Он смотрел куда-то поверх плеча Гольяна, и парни один за другим начали оборачиваться.

С противоположного конца волейбольной площадки к нам шагали двое гостей — румяный блондинчик и тот, что сидел рядом с ним.

— Это к нам, что ли, делегация? — Дуст задиристо передернул телом. — Точно к нам. Скелетон, пусть подойдут, а? Кайман, ты левого бортани, а я блондином займусь. Вот и будет нормальное состязание. Силовое, как и хотели.

— Не спеши, — тихо сказал я. — Они поговорить идут.

— Кустанай прав, — Скелетон сухо прикашлянул. — Драться они не хотят.

— А жаль! — Дуст дрыгнул ногой и, насвистывая себе под нос, демонстративно отошел в сторону.

Мы продолжали глядеть на приближающихся ребят, и мне чудилось, что сближались две половинки критической массы. Наверное, драться они и впрямь не хотели, но что-то неукротимо надвигалось на Ковчег. Словно грозовая туча или даже похуже тучи. Ощущение было странным, но оно не обмануло. Скелетон прокашлялся снова — простыл он, что ли? — и быстрым шепотом проговорил:

— А это, пожалуй, хорошо, что они с нами будут.

— То есть? — насторожился Тимур.