— Есть одна идея, — Скелетон шагнул навстречу гостям и растянул свои бледные губы в улыбке. В который раз я подумал, что надо бы собраться с духом и подсказать как-нибудь, что лучше бы ему не улыбаться. То есть, если он, конечно, не хочет пугать народ. А сейчас он, кажется, и впрямь не хотел никого пугать. И именно это лишний раз убедило меня в том, что основания для тревоги действительно имеются.

На Ковчег и впрямь что-то надвигалось…

* * *

Автором плана по умолчанию считался Скелетон, но что-то мне подсказывало, что идею ему подсказал более взрослый чел. Не зря работник УВЗ вякал что-то насчет манипулирования. Это сидело занозой в мозгу, мешало расслабиться и обдумать все спокойно. Ведь многое из сказанного на том тайном совещании было, действительно, правдой. Кубики нужно было только правильно сложить, а стекляшки состыковать положенной мозаикой. Замороженная память, попытки воспитателей вытянуть из детей аномальные способности, тайны Ковчега, трагедия Хобота, оказавшегося меж двух наковален, наконец это нелепое соревнование… Мне начинало казаться, что я близок к какой-то важной разгадке. Недоставало последнего решающего хода, какой-то итоговой комбинации. А может, так всегда кажется всем, кто ломает мозги над дурными ребусами. Тошиба — тот понимал меня лучше других, потому и не трогал. И он же быстрее прочих усек, что в моих отношениях с Викой произошел некий перелом. Наверное, и переживал по этому поводу. Я ведь видел, как он провожал иной раз проходящую мимо Викторию. То есть мы оба обычно глазели на нее и грустили. И ничего друг дружке не объясняли. Можно сказать, кожей чувствовали температуру и настроение соседа. Я понимал его, а он, разумеется, меня. Теперь мне было ясно, что и Викасик ощущала наши вздохи и взгляды. Небось, всю спину ей, бедной, смозолили — при ее-то чувствительности. Но ведь долго не подавала виду — до самых последних дней. То ли хотела помучить нас, то ли разбиралась в самой себе. А уж копаться в собственном черноземе, выуживая лягушек, червей и жуков, точно знаю, не самое благодарное занятие. Иной раз такую жабу можно извлечь, что страшно становилось. Хоть та история, например, про то, как я пытался добраться до мэра… Я ведь так ничего и не вспомнил. Однако абсолютно точно знал, что так оно все и могло произойти. Психологи называют это состоянием аффекта, только фигня все это! Отмазка для юристов прошлых веков. Вроде психической неадекватности убийц и маньяков, которых гуманно освобождали от тюремных сроков. Открытие было пугающим, но я не собирался себя обманывать. Люди не были ангелами, а если и были, то погибали со стремительностью бабочек, отправляясь прямиком на небо — то самое, о котором поминал Тошиба. Все прочие делились на людей и зомби. Люди верили в любовь и дружбу, в Бога и справедливость, в красоту и тайны. Для зомби тайн не существовало, поскольку существовал четкий перечень материальных приоритетов: сила, возможность выжить, власть и все, что ее обеспечивает, — деньги, количество электричества, нефть с газом, статус в обществе, связи и прочая гнилая ботва. Можно было говорить много разной чепухи про социумы, про общечеловеческие ценности, про человека разумного и не совсем, но даже в наивной болтовне Мятыша было больше правды, чем во всех речах нашего директора. Сам же я в разуме человеческом разуверился после той памятной встречи с озером. В каком-то смысле оно напоминало всю нашу странноватую цивилизацию, подобием плесени облепившую земной шар и столь же стремительно превратившую его в нечто совершенно непригодное для жизни. Если что-то и выживало, то непременно вопреки и опять же не по правилам, прописанным человеком. И те же зубари, те же вепри, умудрившиеся, подобно нам, отторгнуть вакцину, также подлежали истреблению. Именно об этом вещал служащий Управления воспитательных заведений, и именно по этой причине мы находились сейчас в лесу, а не в спортивном комплексе Ковчега.

Как я уже сказал, автором плана парни посчитали Скелетона, и план был действительно гениален. Если раньше Тимур с Викасиком, Гольяном и Скелетоном напрягали все свои способности, чтобы временно обесточить охранный периметр Ковчега, то в этот раз мы поступили проще, надев личину гостей и присвоив себе чужие коды. Иными словами, команда, что прибыла к нам, состояла из восьми человек: семи ребят и сопровождающего работника УВЗ. Именно их коды впитала в себя охранная система Ковчега, держа в памяти и сравнивая со всеми вновь убывающими. Вот мы и «убыли». Количество выбредших на поляну ребят состояло также из восьми человек: Скелетон, Тимур, Викасик, я и Гольян. Итого пятеро наших и трое гостей — все тот же румяный блондинчик Кирилл, его приятель Серж и кучерявая мулатка Матильда. Именно эти трое намеревались устроить нам допрос с пристрастием, а получили в ответ предложение прогуляться по окрестностям Ковчега. Именно здесь Скелетон обещал им показать кое-что интересное, что отобьет у них напрочь желание спрашивать и возмущаться. А ведь именно возмущаться они поначалу и собирались. Поскольку, конечно, сообразили, кто совал им на соревнованиях палки в колеса и кто внес такую уймищу помех в устойчивую работу их кибермозгов. Не уверен, что нам было нужно раскрывать перед этими красавцами секреты Ковчега, но Скелетон обычно знал, что делал, а мы привыкли ему верить.

В этой части леса росли в основном сосны и ели, а потому под ногами сочно хрупали шишки и мягко пружинила слежавшаяся за многие годы хвоя. Солнце уже почти скатилось к зубчатой кромке горизонта. Его лучи стрелами еще прошибали кое-где хвойную броню, однако тени ширились и росли на глазах, а темнота все более сгущалась, отбивая желания отходить далеко от общей группы. Мы шли точно к намеченной цели. Во всяком случае, это читалось по нахмуренному лицу Скелетона. Мне было откровенно не по себе, да и Викасик, время от времени ловившая мою ладонь, тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Если честно, то в такую представительную пятерку я угодил впервые. Нет, я не был последним парнем на деревне, в Ковчеге ко мне относились неплохо, однако впервые я оказался среди явных генералов Ковчега. Рядовых, капитанов и лейтенантов оставили в ДВЗ. Разумеется, Дуст с Кайманом пробовали возмущаться, но Скелетон в два счета объяснил им, кто есть кто, а главное — детально растолковал, что нужно оставить адекватную замену. В качестве моральной компенсации Каймана назначили капитаном новой команды, а Дуста сделали его заместителем. Соответственно все остальные поступали в их полное распоряжение. Таким немудрящим образом бунт был подавлен, и на какое-то время сменившая нас команда имела шанс втирать очки преподам. Не очень долго, само собой, но нам всего-то час-полтора и требовались, чтобы пройти через периметр и выскользнуть из зоны возможных поисков.

Лес распахнулся, словно кто одним великаньим жестом раздвинул кулисы, и мы вышли на обширную поляну. И даже не поляну, а бывшую просеку. Когда-то здесь располагалась ЛЭП, и часть проржавевших опор можно было и сейчас угадать в темнеющем воздухе. Надобность в ЛЭП давно отпала, однако просеку время от времени зачищали, видимо, решив сохранить, как некую границу, делящую лес на удобно расчерченную для путников шахматную доску. В траве шевельнулась серебристая синусоида — змея спешила укрыться от непрошенных визитеров. Может, безобидный полоз, а может, и гадюка. Мятыш или Дуст непременно, поскакали бы следом, а мы стояли и чего-то ждали.