Не успела Арилоу сделать первый глоток, как Хатин насторожилась. Из дальнего конца тоннеля долетел какой-то звук. Сыпались и шуршали, перестукивались и терлись мелкие камешки. Кто-то спускался по витой шахте главного хода со стороны Погожего.

Может быть, еще кто-то из деревни? Нет. Любой хитроплет воспользовался бы тайным ходом. Сюда явно шел не друг.

Хатин спешно подняла сестру на ноги. Если бы еще кто-то из сельчан выжил, то пошел бы прятаться дальше в горах. Положив руку сестры себе на плечо, Хатин двинулась глубже во тьму пещер. Надежда отказывалась умирать и отчаявшейся птицей билась в груди.

Начать охоту Брендрил рассчитывал в одиночестве, без лишних глаз. Но, спустившись в шахту на половину глубины, вскинул голову и увидел на краю группу горожан. Им хватило одного взгляда на его окрас цвета воронова крыла, чтобы понять, кто он такой. Они учуяли бойню на берегу, а в жилах у них по-прежнему зло кипела кровь, поэтому они решили присоединиться и пошли следом за Брендрилом. На озлобленных лицах горожан читалась неуверенность, как будто он уже велел им убираться восвояси. Брендрил подумал о мухах, что кружат над упавшим плодом, и не сказал ничего. Таких прогонишь – вернутся, а может, еще и ужалят.

Уловка была в том, чтобы найти воронку шахты прежде, чем она найдет тебя, а после спускаться по ее плавной спирали, точно обломки деревьев, затянутые в медленный водоворот. В противном случае, скорее всего, дальше будешь идти сквозь пустоту – недолгое падение и смерть. И пока Брендрил осторожно перемещался от невидимого карниза к незаметной опоре для рук, стало ясно, что трюк со спуском кое-кому из горожан неизвестен. Впрочем, оборачиваться на вопли или смотреть вниз смысла не было, и Брендрил не отвлекался.

На дне, пока горожане сооружали для упавших носилки, наполняя пещеры шумом и вонью тусклых фонарей, Брендрил осмотрел грот. Он искал следы беглецов, пытаясь понять, который из множества тоннелей они выбрали для побега. Возле черного озерца и груды камней он нашел искомое – и все же это было не то, чего он ожидал.

На бледном каменном полу он различил следы двух очень разных людей. Следы первого беглеца представляли собой розоватые от пыли отпечатки узких стоп с длинными пальцами, перекатывающиеся. Отпечатки второго, шедшие от воды в расположенные рядом тоннели, были меньше, короче, их следы – более четкие и плоские.

Размер следов удивил Брендрила. Он и не подумал спросить о возрасте госпожи Скиталицы и ее прислужницы. Лишь сейчас пеплоход осознал, что преследует детей. Это не то чтобы всколыхнуло его чувства, но напомнило о том, где они обычно гнездятся, – словно попасть языком в дырочку на месте выпавшего зуба.

Мокрые следы высыхают быстро. Выходит, юные беглянки где-то поблизости. Брендрил начал погоню.

* * *

В этот самый момент оставивший мокрые следы человек шел, спотыкаясь, по темным тоннелям, шевеля губами, словно в молитве. Но Хатин не молилась.

Прежде она не ходила по этим пещерам, но все же знала их. Некоторые истории, которые родители-хитроплеты рассказывали детям, были просто старыми легендами, зато прочие содержали в себе скрытое послание. Тот вариант Легенды о соперниках, который рассказывали в деревне Плетеных Зверей, служил еще и руководством. Хатин позволяла мягкому голосу рассказчицы – мамы Говри – зазвучать в голове.

Веками Повелитель Облаков не думал ни о чем и лишь плясал с огромными перистыми веерами облаков, которыми прикрывался от солнца. Однажды, устало уронив руки, в которых сжимал веера, он впервые узрел Скорбеллу. При виде ее красы из глаз его потекла серебристая река слез. Он взял Скорбеллу в жены. Безумно влюбленный, он не сразу заметил, как холодно отвечает супруга на нежные ласки…

Пока что этот рассказ вел Хатин между каменными выступами в форме вееров, через узкий клиновидный тоннель, по стенкам которого слезами стекала вода, а после – через дыру, круглую, как обручальное кольцо.

Куда теперь? Что дальше?

Стены вокруг шептали, словно это тени подсказывали дорогу. Дальше тоннель расширялся в обе стороны, а тьма перед Хатин и у нее над головой вскипела от крылатых теней. Хатин сообразила, что стоит на краю огромной пещеры, в которой тень раскручивала, швыряла и ловила куски самой себя. В воздухе мелькали и кружили летучие мыши.

…Как-то Повелитель Облаков приблизился к опочивальне супруги и по голосам, доносившимся оттуда, догадался, что внутри – его родной брат, Копьеглав. Переполненное любовью сердце тут же затопило черным гневом, крылатые бесы ревности, ничем не сдерживаемые, вырвались наружу…

Такой огромной пещеры Хатин в жизни не видела – бальная зала призраков со сталактитами-канделябрами. Потолок скрывался за темным облаком летучих мышей, безумно мечущихся туда-сюда или сбивающихся в кучи вниз головами – словно тугие треугольные сверточки с навостренными ушками. Сотни, тысячи летучих мышей. Их помет устилал пол, так что почти не было видно, как воронка дна сходится у центра и образует озерцо, наполняемое капелью с потолка.

Хатин вдруг вспомнила, что в эту пещеру ход заказан, что нельзя входить в зал гнева Повелителя. Она помедлила, пытаясь припомнить продолжение рассказа, уже хорошо различая нарастающие звуки погони в тоннелях за спиной. Арилоу вдруг поскользнулась и чуть не утратила равновесие. Хатин вздрогнула, когда эхо подхватило перезвон ракушек в ее браслете.

Сорвав со своей и сестриной рук браслеты, она уставилась на них с внезапной болью. Это были их сокровища, каждая ракушка кропотливо и тщательно подбиралась для украшения… но спасение зависело от тишины.

Прикрыв лицо ладонью, Хатин метнулась в пещеру. Бросила там браслеты в ближайшую кучу помета, ногой притоптала так, чтобы спрятать, и вынырнула назад, пока зловонные пары́ не отравили легкие. Чтобы избегать таких опасностей в пещерах, предупреждений и легенд не нужно.

* * *

Брендрил шел дальше по узким ходам, связующим небольшие камеры, а в спину ему светили факелы горожан. Через некоторое время он начал различать летучих мышей – сперва по одной, потом по две. Немного погодя их оказалось больше сотни.

Когда он достиг границ большого владения мышей, внимание его привлекла одна из куч помета. В ней зияла небольшая вмятина, как будто свежий след от ноги.

Брендрил хотел было переступить порог, но по чистой случайности заметил на противоположной стене рисунок из выпуклостей и различил в них клюв, как у попугая, а под ним – скривленный в злой гримасе человеческий рот. Древняя краска выцвела, однако Брендрил сразу понял: эта пещера – храм хитроплетов, охраняемый демоном, напоминающим Когтистую Птицу. У Брендрила перехватило дух.

Еще шаг – и он ступил бы на священную землю. Тогда он моментально утратил бы власть над пленными духами в одежде. Пеплоходы жрецами не были и храмов избегали.

Брендрил развернулся и боком двинулся в обратную сторону, навстречу растерянным и разгневанным горожанам. На сей раз он позволил себе заговорить с ними – объяснил, что да как, и потребовал уступить дорогу. Слова пеплохода передали от одного к другому в самый конец колонны.