— Это не поможет. Я не верю в эту чепуху. Да и времени уже не осталось! — ответила девушка, запрокинув голову и разглядывая вспыхнувшие под ярким заревом заката верхушки деревьев.

— Может быть, вы хотя бы объясните, что я должен сделать, чтобы защитить вас? — спросил Олег,

щелкнув замком кобуры и извлекая наружу свой игольник.

— От них нет защиты. Они похожи на непреодолимый рок, мы можем только проститься… — последние слова Ин произнесла шепотом и вдруг, покачнувшись, опустилась на землю. Ее тело обмякло, словно все мышцы мгновенно потеряли упругость, и теперь походило на какую-то бесформенную груду человеческой плоти, прикрытую одеждой.

То же самое произошло с Карсином. Потрясенный Олег шагнул к девушке и попытался нащупать ее пульс, но пульса не было, а рука напоминала руку резиновой куклы и легко сгибалась в любом месте, к которому он прикасался, словно мгновенно лишилась всех костей.

Олег присел рядом с девушкой, совершенно не представляя, что ему теперь делать.

Последние отблески заката погасли, и на лес опустился серый полумрак. Казалось, деревья источают непонятную полупрозрачную дымку, закрывшую от Олега небо. Свет звезд не мог пробиться сквозь эту мглу. Лес сразу же, как только солнце скрылось за горизонтом, наполнился странными звуками. Кто-то тяжко стонал, кто-то завывал так, словно его раздирали на части. И, перекрывая все эти звуки, неподалеку от Олега, в ближайших кустах, горько заплакал ребенок.

Это было уже слишком. Он почувствовал, как темный ужас, опустившийся на этот, такой праздничный при свете солнца лес, мурашками пробежал по его спине.

Северцев поднялся и сделал пару шагов по направлению к кустам, из которых доносился детский Плач, сжимая рукоятку игольника, но оружие, вопреки обыкновению, не придало ему никакой уверенности. Самым страшным бывает то, чего мы не в объяснить, когда наша память и жизненный опыт оказываются в тупике, и сознание, не сумев отыскать никаких аналогов в прошлом, оказывается не в состоянии выработать линию поведения для противостояния неведомой опасности.

Плач приблизился. В конце концов Олег, раздвинув кусты, оказался в центре того места, откуда доносился звук. Вот только здесь никого не было, да и сам плач прекратился.

Зато с поляны, которую он только что покинул и на которой остались его беспомощные спутники, донесся дьявольский хохот. Олег рванулся обратно и, едва выбравшись из кустов, остановился, прикованный к месту открывшейся ему картиной.

Три существа, словно пришедшие из ночных кошмаров, стояли вокруг тела Ин. Размерами они превосходили земных гиен. Редкие длинные клочья шерсти покрывали их розовые, полуголые тела, делая их вид почти непереносимым для человеческого глаза.

Из открытых пастей торчали загнутые клыки, по которым струились клочки пены, падающие на бесчувственное тело Ин.

Казалось, кошмарные существа на какое-то время забыли про девушку. Их горящие красноватым огнем глаза были обращены на соперников, а дыбом вставшие на загривке волосы свидетельствовали о нарастающем бешенстве, в любую секунду способном превратиться в смертоносный бросок.

— Делите добычу, не рановато ли? — спросил Олег, приподнимая ствол игольника и не решаясь нажать на спуск, потому что широкий веер смертоносных игл с такого расстояния мог зацепить девушку.

Совершенно неожиданно он услышал ответ в своем сознании, произнесенный словно бы хриплым шепотом:

— Она принадлежит нам! А ты кто такой?

Последовала секундная пауза, предназначенная, очевидно, для его ответа, и, поскольку ответа не последовало, ближайший к Олегу ночной хищник бросился на него.

Его тяжелое и неуклюжее с виду тело взвилось в воздух, направленное к цели могучими мышцами. Если бы не молниеносная реакция Северцева и не годы тренировок, проведенных на тренажерах центра эвакуации, он бы не успел отреагировать на этот бросок. Но он успел. Игольник в его руке приподнялся на нужную высоту — ему не нужен был прицел, чтобы зацепить веером игл летящее к нему тело ночной твари. Он нажал на спуск точно в тот момент, когда зверь (если только это был зверь) пересек линию огня.

Раздался звук, похожий на короткий вопль сирены, и веер смертоносных игл рассек в воздухе летящее на него тело хорста.

Его окровавленные останки грохнулись к ногам Олега и на какую-то долю секунды привели в замешательство остальных его противников, не ожидавших ответного удара.

Олег по-прежнему не мог стрелять в хорстов из боязни зацепить Ин, и эта, подаренная ему судьбой доля секунды пронеслась мимо, не принеся никакой пользы. А в следующее мгновение на него обрушилась волна боли, скрутившая его мышцы в тугие Клубки, он едва не выронил игольник, а уж о том, Чтобы приподнять руку для следующего выстрела. Теперь не могло быть и речи.

Он боролся изо всех сил, пытаясь противостоять обрушившейся на него психической атаке и Расправить сведенные болевой судорогой клубки мышц хотя бы на одной только правой руке, сжимавшей рукоятку игольника. Но это ему не удавалось. Он был совершенно беспомощен, но, очевидно, его противники не знали этого, устрашенные его первым выстрелом. Они медлили и, вместо того чтобы покончить с ним в одну секунду, перешли к переговорам.

В сознании Олега вновь зазвучали слова:

— Брось оружие! — Пальцы руки Северцева, сжимавшие рукоятку игольника, стали сами собой разжиматься, подчиняясь чужому приказу, проникшему в его мышцы.

Олег боролся изо всех сил, стараясь вернуть контроль над собственным телом, но ему мешала боль, которая усиливалась с каждой секундой его сопротивления.

Он сделал то единственное, что подсказывал ему опыт, приобретенный на тренировках в стрелковом зале эвакуационной базы. Он обхватил запястье правой руки, сжимавшей оружие, ладонью левой и попытался приподнять ствол игольника усилием обеих рук. Боль резко усилилась, он едва сдерживался, чтобы не закричать, но зато ствол приподнялся еще на пару сантиметров. Ему оставалось совсем немного, каких-то пять-шесть сантиметров, чтобы поймать на линию прицела ближайшего противника. Но сил преодолеть эти последние сантиметры у него уже не осталось. Он совсем было собрался прекратить бесполезную борьбу, когда в его голове раздался знакомый голосок Чебурашки, молчавший с того самого момента, как за ним захлопнулся люк космического корабля.

— Не сдавайся, Олег! Если ты сейчас отступишь, они расправятся с Ин, а потом займутся тобой. Я постараюсь тебе помочь, хотя ты сейчас слишком далеко от меня, но я постараюсь…

Впервые она обратилась к нему по имени, и почему-то этот простой факт уже сам по себе уменьшил боль, подарив ему надежду.

Неожиданно где-то в районе солнечного сплетения возникло ощущение тепла. Постепенно это непривычное внутреннее тепло распространялось по его мышцам, уменьшая боль.

К Олегу возвращался контроль над собственным телом, хотя боль все еще была слишком сильной и по-прежнему оставалось неясным, чем закончится его смертельный поединок.