мы нередко наблюдаем на этих двух площадках? Сказать трудно, потому что мы не знаем, что осьминог намеревался сделать. Нам сложно оценить намерения даже очень близких к человеку животных, что уж говорить об осьминогах. Мы с Дэвидом немало времени потратили на попытки интерпретировать намерения осьминога, столкнувшись в процессе с множеством как научных, так и философских загадок. И вот что я об этом думаю сейчас.

Чаще всего осьминоги бросаются мусором, когда роют нору или наводят в ней порядок. Они тратят массу времени на очистку берлоги от скапливающегося мусора, и броски – часть этой деятельности. Если осьминог кидается мусором, держа в поле зрения (как это часто бывает) соседствующего осьминога, неудивительно, что некоторые броски случайно в него попадают. Самки, похоже, бросаются чаще, чем самцы, – факт интересный, но самки, как правило, и берлоги устраивают лучше, и ухаживают за ними тщательней. Это и понятно, ведь самкам придется когда-нибудь высиживать яйца.

Но я думаю, что некоторые броски все равно выполняют какую-то социальную функцию. Самки часто кидаются в надоедающих им самцов. У нас есть видео, где самка осьминога снова и снова кидает мусор в одного и того же самца, причем на протяжении нескольких часов. Около половины бросков достигли цели, а остальные пролетели мимо только потому, что самец приседал и уворачивался. Под конец самец видимо приспособился к атакам: он приседал, как только самка начинала собирать мусор, и последние залпы пролетали (в основном) над его головой.

Броски, выполняющие социальную функцию, проще понять, если рассматривать их как модификацию двух более распространенных видов поведения. Первый – это использование сифонной трубки для очистки норы от мусора, а второй – нацеливание трубки на собратьев-осьминогов и других животных. Если дайвер зависает у осьминожьей берлоги и начинает надоедать – как-то досаждая или просто слишком долго находясь поблизости, – он может почувствовать, как осьминог резко выпускает в его сторону струю воды. Учитывая, что таким поведением осьминоги уже владеют, можно представить себе ход событий: осьминог бросает мусор, случайно попадает в другого осьминога и замечает, что действие произвело эффект, причем немалый; если бросить что-нибудь побольше, докучливый самец, опешив, отступит. Самки часто бросаются мусором и в соседок, что, вероятно, является примером агрессии низкого уровня, о которой я писал выше. Конечно, полной уверенности у меня нет; имея дело с осьминогами, трудно понять, что вообще происходит.

Броски интересны не только благодаря их социальной функции, но и потому, что представляют собой скоординированное поведение, которым управляет центральный мозг. Как и реактивное движение, они требуют особенной организации щупалец, иначе осьминог не сможет удерживать предметы. Строительное поведение, которое мы наблюдаем на двух наших площадках, тоже любопытно – прежде всего в плане взаимодействия щупалец с мозгом. Конечно, Октополис как целое возник случайно, но вот все берлоги, в которых живут осьминоги, были построены намеренно, и за ними обычно заботливо ухаживают. Понятно, что осьминоги, принося в город моллюсков, поедая их и разбрасывая раковины, не догадываются о том, что тем самым создают условия для безопасной жизни других осьминогов. Каждый из них – прекрасный инженер, но, насколько нам известно, устраивая свои жилища, они даже по двое не кооперируются.

Я однажды видел, как осьминог необычным образом использовал найденный им предмет. Маленький моллюск, сидя в норе, сначала пялился на одну из наших автоматических камер на треноге, а затем исчез из кадра и вернулся, притащив с собой кусок мертвой губки. Он пристроил его сверху своей берлоги, соорудив нечто среднее между крышей и шлемом, и спрятался под ним, выглядывая наружу. Губка подходила для этой цели лучше всего: она была нужного размера, жесткая и легкая. Я не знаю, беспокоило ли маленького осьминога присутствие камеры и хотел ли он от нее отгородиться, но со стороны это выглядело именно так.

Такое поведение – быстрое и согласованное, в котором участвует все тело и которое направляется зрением, – предполагает довольно высокий уровень централизованного контроля. К тому же у этого вида осьминогов отличное зрение, они не настолько близоруки, как считалось раньше. Я сам видел, как осьминоги с большого расстояния замечали приближение других осьминогов и реагировали иначе, чем если бы к ним подбирался скат или какой-нибудь другой чужак. Осьминоги, целенаправленно за кем-нибудь наблюдающие, часто специфически двигают головой: вверх-вниз и немного в стороны. Как заметила Дженнифер Мазер, похоже, что таким образом – меняя угол зрения – осьминогам удается лучше оценивать расстояние до объекта, его удаленность{129}. Из-за характерной формы головы осьминоги обычно видят объект только одним глазом, и по-другому им сложно обеспечить себе пространственное зрение. Такой активный поиск зрительной информации требует от осьминога обработки едва уловимой разницы между реафферентацией (сенсорными изменениями, вызванными собственными действиями) и экзафферентацией (изменениями в ощущениях, вызванными внешними событиями).

Осьминоги регулярно демонстрируют такое слаженное, хорошо организованное поведение, но, кроме него, им свойственны и действия другого типа: щупальца осьминога непрерывно разведывают обстановку. Когда осьминог ползет по своим делам, но никуда не торопится, он часто позволяет щупальцам разбредаться в стороны. В покое пара-тройка щупалец осьминога отползает от него подальше; их изящные любопытные кончики похожи на маленьких угрей. В Октополисе и в Октлантиде я фиксировал такое поведение реже, чем в других местах, например в той части залива Нельсона, где бушевала осьминожиха, с которой начинается глава. Причина, как я подозреваю, в том, что там мы чаще встречаем осьминогов-одиночек, которым не приходится иметь дело с собратьями. Они более спокойны и расслаблены. А вот в Октополисе и Октлантиде, по-видимому, осьминогам постоянно приходится быть начеку – из-за социальной сложности окружения и всегда актуального полового вопроса.

Складывается картина, предполагающая, что тело осьминога подчиняется своего рода смешанному контролю. Частично телом может управлять и распоряжаться центральный мозг, но у этого тела есть части, занятые непрерывным зондированием местности и взаимодействующие с окружением самостоятельно. Действия, координируемые из центра, могут сменяться разведывательной активностью щупалец. Наблюдая за осьминогом, приходится постоянно переключаться: только что мы смотрели на животное как на целое, каждая конечность которого – инструмент, а через мгновение уже видим, как щупальце отправляется по своим делам, независимо реагируя на то, что ощущает.

Известен случай неврологического больного с подходящим именем Иэн Уотермен[11], который в результате перенесенной в девятнадцать лет инфекции полностью утратил проприоцепцию, то есть перестал ощущать собственное тело и не чувствовал, где находятся его руки и ноги{130}. Ему пришлось учиться контролировать свое тело, опираясь на зрение. Ситуация была бедственной: вернуть себе способность двигаться и действовать слаженно было непросто. Однако Иэн справился. Ассоциация с осьминогом в этой связи приходила ученым на ум не единожды – как сказал мне Фред Кейзер, возможно, осьминог «от рождения Уотермен». Опираясь на данные исследования, предполагающего, что осьминоги лишены внутренней схемы тела, можно сказать, что сравнение оправданное. Но если осьминоги действительно Уотермены, то справляться с собственной ситуацией для них проще простого. Этого, в общем, следовало ожидать в том случае, если такое состояние для осьминогов естественно и они всегда такими были. Но вот если бы оказалось, что осьминог может заставить щупальца действовать слаженно, только если видит, где они находятся, я бы очень удивился. Когда осьминогу нужно действовать быстро, он кажется абсолютно цельным.

Многие люди сегодня считают осьминогов «умными», и в какой-то мере это правда. Но это слово не из тех, что первым приходит мне на ум, когда я думаю об осьминогах. Осьминоги – животные, обладающие широким спектром поведенческих реакций; кроме того, я считаю их чувствующими животными и полагаю, что они в полную силу ощущают свою жизнь. Однако слово «умный» предполагает определенный образ жизни. Называя осьминогов умными, мы сверх необходимого интеллектуализируем их поведенческую сложность. Осьминоги демонстрируют поисковое поведение и используют все способности своего сложноорганизованного тела, чтобы справиться со стоящими перед ними задачами. Они орудуют предметами, пробуют