В Октополисе я видел, как крупный самец пытался уследить за несколькими осьминогами сразу и иногда, казалось, не мог решить, кого преследовать, а кого игнорировать. Похоже, что осьминоги действительно сознательные беспозвоночные. Их случай – самый очевидный (ну, или второй такой, если считать раков-отшельников, которых изучал Элвуд). Учитывая строение генеалогического древа, осьминоги могут поведать нам нечто важное об истории сознания. Вариантов здесь два: либо в процессе эволюции сознание независимо появилось дважды, а то и трижды – один раз по линии человека, второй – по линии осьминогов и третий – по линии раков (а может, и еще где-нибудь); либо, если оно возникло единожды, случилось это на заре времен и сознание может принимать очень простые формы.

Осьминоги ставят перед нами и другие загадки. В предыдущей главе я писал, что какую-то часть эволюции опыта можно объяснить через появление нового вида самости – самости, организованной таким образом, который обеспечивает ей точку зрения и превращает в субъекта. Об этом феномене можно говорить как о своего рода интегрированности животного. Интегрированности уделяется немало внимания в современных размышлениях о материализме и сознании. Иногда ее считают важнейшим элементом ответа на вопрос, как физическая система может обладать опытом. Однако в случае с осьминогом перед нами крайне сложное, но не слишком интегрированное животное. Безусловно, во многих отношениях осьминог являет собой единое целое, средоточие действия и ощущения, однако организовано оно крайне необычно. Поиску ответов на такие вопросы мешает вечная неопределенность: мы не очень хорошо знаем, на что способны животные и как устроена их психика, но для целей исследования предположим, что истинна картина, которую я в общем виде обрисовал выше. С этой точки зрения поведение осьминогов рождается во взаимодействии центрального и периферийного контроля. Но как ощущает это сам осьминог?

Первый вариант: необычное устройство осьминога ничего не меняет. Даже если пристальное изучение животного обнаруживает слабую интегрированность, может быть, с точки зрения целого это не имеет большого значения. Осьминоги часто ведут себя как вполне целостные существа. Однако проблемы это не снимает, потому что к слаженному поведению можно прийти разными путями. Колонии муравьев-легионеров, пчел и другие тесно связанные сообщества, так называемые суперорганизмы, в каком-то смысле тоже действуют как одно целое, но это целое состоит из отдельных агентов, каждый из которых ощущает и действует. Суперорганизмы – это напоминание: коллективные действия, выполняемые отдельными индивидуумами, вполне могут порождать целостное поведение.

В таком случае мы должны как минимум учесть вероятность того, что осьминог – существо со множеством «я». У него есть основное или самое сложное «я» – центральный мозг – плюс восемь «я» помельче. Они не обязательно должны быть чувствующими или сознающими, но в общем виде ситуация будет выглядеть как «1+8». И это вторая опция.

Есть и еще одна возможность, третий вариант: осьминог – это не «1» и даже не «1+8», но «1+1». Нейроны, расположенные в щупальцах осьминога, соединяются не только с центральным мозгом, но и друг с другом – в верхней части щупалец, минуя центральный мозг. Ряд ученых высказывал предположение, что нейроны щупалец соединены между собой таким образом, что составляют единую нервную систему, формируя второй мозг, который по сумме нервных клеток даже превосходит центральный. Биолог и робототехник Фрэнк Грассо написал статью «Осьминог с двумя мозгами», где довольно осторожно обсуждает эту идею{132}. Философ Сидни Карлс-Диаманте обдумывает, что в таком случае может представлять собой опыт, доступный подобному существу. Возможно, у осьминога два отдельных потока сознания, по одному для каждого мозга.

Карлс-Диаманте обсуждает эту идею наряду с вариантом «1+8» как две равновероятных возможности. Однако на самое глубокое исследование гипотезы «1+1» я наткнулся в научно-фантастическом романе «Дети погибели» Адриана Чайковски{133}. В этой книге осьминоги (благодаря вмешательству человека) эволюционировали в по-настоящему разумных существ. Чайковски описывает психику осьминога как триединство Корона – Держава – Мантия. Корона – это центральный мозг, а Держава – объединенная нервная сеть щупалец. Мантия же – не отдельная сущность, это часть тела, кожа осьминога, способная менять цвета. Чайковски изображает поведение и содержание сознания осьминогов как взаимодействие, практически диалог, между Короной и Державой, которые обладают разными талантами и вкусами. Трудно сказать, предполагает ли автор, что Держава – чувствующий субъект, но это явно что-то на него похожее.

Вдобавок к этим трем вероятностям есть и другие: а что, если необычная организация осьминога полностью лишает его опыта? Ее я рассматривать не стану, поскольку у нас полно надежных свидетельств, что каким-то опытом осьминоги, безусловно, располагают. Кроме того, можно предположить, что на месте единицы в формуле «1+8» могла бы стоять двойка, обозначающая две стороны животного, левую и правую. Я же хочу со всей осторожностью высказаться в пользу гипотезы, представляющей собой комбинацию двух первых, а именно «1» и «1+8». Я уверен, что их можно совместить, не сваливаясь в противоречие.

Я хочу проанализировать идею, согласно которой осьминог переключается между более и менее интегрированным модусом существования. Утверждать, что животное переключается между существованием в качестве одного или девяти чувствующих субъектов, я не берусь, но менее экстремальная версия этой гипотезы может оказаться верной. Эту мысль – не детально проработанную, но в общих чертах – предложил мне Джордан Тейлор, который, будучи еще студентом, присутствовал на моем выступлении в Пенсильванском университете. Я сравнивал вероятности «1» и «1+8», рассматривая их как несовместимые, но Тейлор спросил: «А почему животное не может между ними переключаться?» Я исследую эту возможность на другом примере, более известном и эффектном, – феномене расщепленного мозга у человека.

В общих чертах я рассказывал о нем выше. У нас есть пациенты, которым, с целью купирования приступов эпилепсии, рассекли связи между левым и правым полушариями головного мозга{134}. Обычно они ведут себя совершенно нормально, но в экспериментальных условиях иногда кажется, будто у них два разума в одном теле. Такое впечатление складывается, когда в правое и левое зрительные поля, соединенные с противоположными половинами мозга (для краткости я буду называть их «половинами мозга», хотя на самом деле рассекаются только связи между его верхними отделами – момент, важность которого станет ясна позже), поступает разная информация. У человека, как я уже писал, зрительные пути перекрещиваются: информация от левого глаза поступает в правую часть мозга, и наоборот. В рамках эксперимента разным половинам мозга показывали разные вещи, и, когда испытуемых просили сказать, что они видят, люди давали самые странные ответы. Речевой центр обычно расположен в левом полушарии, поэтому человек может назвать только те объекты, что попадают в правое зрительное поле. Но правая сторона мозга, управляя левой рукой, способна дать собственный ответ, например показав пальцем или нарисовав картинку.

Такие случаи ставят нас перед вопросом не только о том, можно ли иметь два разума в одном теле, но и о том, каким образом таким пациентам удается большую часть времени вести себя абсолютно нормально. Как правило, пациенты с расщепленным мозгом вне искусственных условий эксперимента не производят впечатление «расколотых». Они справляются с жизнью не хуже обычных людей (впрочем, не всегда – есть и исключения). Нам нужно объяснить прежде всего, каким образом несомненная целостность, в которой такие пациенты пребывают большую часть времени, сочетается с очевидной расщепленностью в особых условиях.

При обсуждении таких случаев были сформулированы четыре основные гипотезы (со множеством вариаций). Первая утверждает, что есть только один сознающий агент, один разум, и сосредоточен он, скорее всего, в левом полушарии. Этому противоречит тот факт, что в определенных экспериментах правое полушарие может показать себя довольно умным. Вторая гласит, что обе половины мозга обладают сознанием, то есть у таких пациентов действительно два разума. Но почему тогда пациенты в большинстве ситуаций ведут себя нормально? В рамках этого последнего подхода целостность поведения рассматривается как результат скрытой координации действий двух агентов.

Третья вероятность – переключение. Это может быть переключение между сознающим правым полушарием и сознающим левым, но гипотеза, к которой склоняюсь я, – переключение между