– Я восприму это как комплимент. Мне кажется, у него я могу многому научиться. И с твоей стороны будет лицемерием судить меня за то, что я хочу пойти своей дорогой.

Она подумала над его словами и повернулась к Элиоту:

– Оуэн может это сделать?

– С моей помощью. Я буду рядом.

– Как долго вы будете отсутствовать? – спросил Роберт, в голосе которого по-прежнему слышалась боль.

– Несколько месяцев. Чтобы лично оценить все тонкости и нюансы новой отрасли производства.

– Но чтобы завершить сезон здесь, на ферме, нам потребуется помощь Оуэна, – произнесла Лейни.

– Ты имеешь в виду, что помощь потребуется тебе, – тихо сказал Элиот. – Оуэн – твои глаза. Твой поводырь и помощник.

Лейни смущенно опустила подбородок. Ей было стыдно, что она всю жизнь не воспринимала брата всерьез. Проблема была не в отсутствии у него серых клеточек. Оуэн просто был недостаточно увлечен работой на ферме и постоянно направлял энергию в другие сферы. И он мог многое узнать о бизнесе от Элиота, чего никогда не узнает от сестры.

Слезы подступили к глазам Лейни.

– Все нормально, сестренка, – начал Оуэн, искренне ей сопереживая.

Она подняла руку, выражая несогласие. Ей придется заново заслужить доверие брата. Все это время она жила в свое удовольствие, не считаясь его желаниями. Теперь он должен был согласиться на проект Элиота.

И уехать на несколько месяцев…

Примерно столько же они были знакомы с Элиотом, и она умудрилась практически влюбиться в него за это время. Может, когда он уедет, чувства пройдут? По крайней мере, ей не придется сталкиваться с ним каждые выходные.

Лейни повернулась к брату, даже не советуясь с родителями. Она знала их достаточно хорошо, чтобы читать ответ в молчании.

Она вздохнула:

– Тебе потребуется костюм.

– Ты в порядке?

Элиот вышел вслед за Лейни, когда она решила взять передышку от напряженных переговоров.

– Я отвратительный человек. – Лейни содрогнулась. Неудивительно, что Элиот не захотел ее.

Его голос смягчился:

– Это не так. Семейные отношения… сложные. Иногда приходится отойти в сторону, чтобы увидеть картину в целом.

– Я им всем причинила боль.

– Они переживут. Возможно, сегодня был подходящий день, чтобы сказать то, что так долго сдерживалось.

– Да, без тебя у моего брата не появился бы такой шанс. – Потому что она вместе с родителями по-прежнему недооценивала бы Оуэна. – Я позволила ему думать, что его помощь мне – единственно ценное, что он может сделать для Морганов. Неудивительно, что он мечтал расправить крылышки. Возможно, он отчаянно нуждался в восстановлении самооценки. Я не понимала, что поглотила его.

– Это не так.

– Ты ведь сам сказал, что я – центр семьи.

По голосу было слышно, что Элиот нагнулся ближе к ней.

– Лейни…

– Это хорошее предложение, – признала она в надежде сменить тему. – Поздравляю.

– Ты так говоришь, словно мы с тобой в чем-то соревновались.

Разве нет? С первого дня это было испытанием – кто кого переиграет.

– Ты по-прежнему можешь быть включена в работу. Настолько активно, насколько захочешь.

Лейни подняла голову:

– Почему ты так настаиваешь, Элиот?

– Потому что в тебе заложено гораздо больше.

– А что, если я не хочу быть чем-то большим?

Что, если она просто хочет быть собой.

– Не верю.

– Ты не хочешь верить в это. – Она вздохнула. – Почему ты так нетерпим к выбору других людей? Я счастлива той жизнью, которая у меня есть. А ты хватаешься за любую возможность карьерного продвижения, чтобы убежать от себя. И все эти машины, скоростные лодки, пентхаусы, продвижение и бизнес только увеличивают пустоту, а никак не заполняют. Думаю, в твоих приоритетах полная неразбериха. Возможно, ты ушел из семьи, потому что это было проще, чем попытаться разобраться с тем.

– Ты сделала такой вывод из тех двадцати секунд, что я говорил о матери?

– Ей пришлось сделать нелегкий выбор, и не раз, Элиот. Она оставила карьеру, чтобы вырастить и воспитать тебя.

– Она научила меня бояться, Лейни.

– Как?

– Она никогда не подбадривала меня. Не верила в меня. Как ты в брата.

Обвинение больно ранило Лейни, но она продолжила:

– Ты бьешься изо всех сил, пытаясь изменить ее, а теперь хочешь изменить и меня тоже.

– Я не хочу менять тебя.

– Может, и не хочешь, но вынужден. Потому что мое счастье и внутренняя гармония высвечивают твою пустоту.

– Ты правда так думаешь? – В его голосе слышался холодок – А почему я вообще должен сравнивать тебя с собой? Мы не пара. Нас едва ли можно назвать даже друзьями.

Острая боль пронзила грудь.

– Это и мне хотелось бы знать. Что для тебя значат наши отношения?

Казалось, ответа не было целую вечность.

– Я просто хотел помочь тебе. – Голос Элиота был полон печали.

Бедной маленькой слепой девочке.

– Я не твой проект, Элиот. Я просто прошу уважать мой выбор. Уважать меня.

Когда он заговорил вновь, его голос звучал твердо:

– Не думаю, что это возможно, Лейни.

Она вглядывалась в него невидящими глазами. Он не сможет заставить себя уважать ее?

– Ты скрываешься здесь, в этом раю, Лейни. В месте и условиях, подстроенных под тебя, которые настолько определены и предсказуемы, как и жизнь твоих пчел. И ты убедила себя, что счастлива здесь, потому что не знаешь, что может быть по-другому.

– Что может быть лучше, ты имеешь в виду?

Его попытки покровительствовать ей били все рекорды, и она почувствовала холодную уверенность.

– Ты поэтому остановился прошлой ночью? Потому что не можешь быть с кем-то, кого не уважаешь?

– Уважение – это основа отношений.

Желудок болезненно сжался. Да, так и есть. И эту вещь сложно изменить.

Лейни прислонилась к стене, пытаясь привести дыхание в порядок. Все это время ей просто хотелось, чтобы ее принимали такой, какая она есть, но Элиоту казалось невозможным любить такую Лейни.

И она не могла с этим ничего сделать.

– Хорошо… – Что вообще можно сказать в такой ситуации? – Значит, все случилось вовремя. Было бы гораздо хуже, если б все выяснилось позже, когда бы мы могли сильнее увлечься друг другом.

«Ты знаешь – если бы я влюбилась в тебя или что-то еще…»