Конечно, маршрут машине задавали Женя с Алей исходя из постоянно меняющихся условий. Но Женя умела держать и само облако расчетов, и его результаты в стороне, не касаясь осознаваемой своей частью, светлой, скажем так, стороной мышления и памяти. Так было интересней.

Пойдем куда глаза глядят зеленым человечком со светофора, топ-топ, подумала она. Надоело – покраснели, поозирались с писком и дальше почапали. Будем каликами перехожими бродить по миру и причинять добро. Поживем дорохо-бахато, на стриженой лужайке с голой спиной – во, спина-то уже голая. Нагими пришли, нагими и уйдем. Поныряем с бегемотами, спасемся с дельфинами от Ктулху, в космос полетим с инопланетянами дружить, раз уж со своими не получается. А, Alien?

Аля нахмурилась.

Ладно-ладно, не куксись, найдем тебе новое. Желтое-желтое, такое же. В космосе без платьев никак. Или просто наплодим сайлонов и оккупируем половину Галактики. Папку тебе подыщем, кстати.

Аля нахмурилась сильнее.

Ну или сами папкой станем. Ты кого больше любишь – маму или папу?

Аля на миг сжала кулак, разжала и старательно захрапела.

– Ладно-ладно, – повторила Женя вслух. – Пока просто отдохнем. Тебе ж расти надо, а то чего-то остановилась в развитии, говорят.

Аля засмеялась и перевернулась на другой бок.

Мы отдохнем, подумала Женя странно ловкими словами, вытягивающими из души, или что там у нее вместо, сладковатую тоску, от запасов которой придется избавляться годами. Мы услышим ангелов, увидим небо в алмазах и утопим все зло земное, все наши страдания в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. А для этого придется жить долго и счастливо и придумать счастье и смысл – и себе, и всем, кто за меня, и тем более всем, кто против.

Но это попозже. Сперва погуляем, расслабимся, позагораем нагишом, поучимся топить. За человечность, за справедливость, за себя и за того парня. За нами не заржавеет.

Надо, кстати, выяснить, не ржавеет ли внутри нас. Хотелось бы от этого уберечься. Нам еще шагать и шагать. Топ-топ. Тик-так.

Часики-то тикают.

Не спрашивай по ком, подумала Женя и улыбнулась.

Несколько лет назад очередная кинокомпания предложила мне немедленно экранизировать одну из моих книжек либо придумать совсем новый проект. К тому времени я накопил богатый опыт подобных переговоров, толстый портфель сценарных заявок, подготовленных с подачи продюсеров, и уверенность в том, что ничем внятным такие переговоры не кончаются. Поэтому новую инициативу я встретил со спокойным добродушием, объяснил, что права на книжки, которыми особенно заинтересовались собеседники, уже обещаны другим продакшнам, вывалил содержимое сценарного портфеля и приготовился к тому, что на этом все и кончится. Но собеседники попались упорные: они, подвывая от восторга, сообщили, что покамест мой оригинальный размах не потянут, но страшно хотят сотрудничать «вообще» – и начать прямо сейчас, с научно-фантастического фильма, концепт которого они давно придумали, да никак не приведут в вид, способный понравиться им самим. Вы же мастер, сказали они, придумайте что-нибудь, да поскорее, а мы неплохо заплатим, прям завтра же.

Концепт, честно говоря, был простым и банальным, зато рифмовался с парой давно придуманных мною сюжетов, не вытягиваемых в роман, но любопытных. Испытаем их в деле, кино забабахаем, да еще и подзаработаем, решил я и за день написал заявку сценария, в которой подмял сюжеты под предложенный концепт.

На этом все и кончилось.

В положенный срок киношники ответа не дали, а когда я вышел на связь с ними несколько месяцев спустя, объяснили, что уже не считают тот проект приоритетным. Мягкий вопрос про деньги они встретили мудрым «Не в деньгах счастье», а на следующий вопрос, могу ли я предлагать другим продюсерам непригодившуюся заявку, убрав из нее детали исходного концепта, просто не ответили – ничего и никогда.

Я, признаться, разозлился так сильно, что предпочел наглухо забыть про эту кинокомпанию, свое сотрудничество с ней и свою заявку. Вспомнил я о ней лишь в прошлом году, когда меня уговаривали поучаствовать в некотором литературном проекте повестью с продолжением. В тот проект идея не зашла, но внезапно я сам загорелся ею, очистил сюжет от чуждых влияний и написал повесть «Светлая память» – так, как хотел и как был должен.

Аня торопливо сказала:

– Мама, некогда совсем, прости, я попозже наберу.

Мама попыталась досказать адскую, как в дневном ток-шоу, историю тети-Таниной родни, которая досаждает звонками всем подряд, но Аня выдохнула «Все-все», дала отбой, досадливо подумав: «Перезвонит ведь», и схватила серую улюлюкающую трубку.

Звонил, к счастью, не босс, Аня, не дослушав, разорвала связь и ухнула в допиливание презентации. Все к лучшему: босс не позвонил, значит, Аня может явиться пред его мутны очи с отшлифованным брифом, без напоминания и на час раньше срока. Иногда он такое любит. Иногда кроха любви перепадает исполнителям. Иногда им от этого бывает счастье.

Счастье обошло, но радость зацепила солнечным крылом: босс не убил, не обгавкал и даже не сравнил Аню ни с каким животным, а сдержанно похвалил за оперативность и велел переделать восемь страниц. Ну как велел: чиркнул карандашом поперек, насквозь, и сказал: «Клиент – идиот, конечно, но не настолько. Сделайте чуть погуще, но чтобы доступно».

И Аня двое суток, можно сказать, не размыкая ног, обеспечивала необходимое соотношение густоты с, прости-боженька-и-не-забудь-по-возможности, доступностью. Радику, естественно, доступности не обломилось, надо было держать себя в тонусе и на взводе, а недодача сразу обеспечивает и внутренний тебе, и внешний взвод, – не тебе, Радик, ты уж прости и успокойся хотя бы тем, что и никому другому. Радик, естественно, успокаиваться не хотел, градус отношений и ощущений рос, Аня пылала, скрипела зубами и нашлепывала друг на друга один креатив красивше другого – залюбуисся.

Босс любоваться не стал. Бегло просмотрел, мрачно покосился на календарь и на часы, давая понять, что совсем ты, коза, руки и кадык мне цейтнотом выкрутила, иначе утаптывала бы рабочую поверхность веселым Сизифом до совершенной гладости и прозрачности. Буркнул, ткнув в произвольно выбранный слайд: «Вот здесь по-человечески сделайте» – и нырнул в годовой отчет, давая понять, что аудиенция окончена, а свобода с чистой совестью – вот они, туточки, за окошком.

Аня деловито кивнула, деловито дошагала до рабочего места, деловито выругалась, деловито сделала по-человечески, потом ввела поправку на представления босса и убрала лишнее, выдохнула с энергичным пришептыванием, испуганно огляделась и сама засмеялась собственному испугу. Всем было не до нее, все были в пене и в мыле, а Аня отстрелялась. Аня молодец, красава и Человек Заслуживший. Все на свете и сразу.