— Возьмем на два. Спасибо, брат, — выручил. Может, тебе че надо?

— Земля круглая, — неопределенно пожал плечами Шило и как-то воровато шмыгнул глазенками по сторонам — несолидно этак, совсем по-мальчишески. — Погодите тут — я щас. Только чур — не крысятничать.

— А у тебя тут есть че скрысятничать? — Антон хмыкнул и демонстративно осмотрелся, как бы оценивая более чем скромный интерьер жилища майданщика.[28]

— Да это я так, по привычке, — примирительно буркнул Шило, удаляясь на кухню. — Щас, я быстро…

Пока хозяин ковырялся в своей крохотной кухоньке, кто-то пришел и дал о себе знать особым образом: звонком не воспользовался, а отстучал монеткой или ножом по дверной ручке незатейливый пароль — рефрен спартаковского марша.

Шило метнулся ко входу, перебубнил с кем-то через приоткрытую дверь и вернулся на кухню, по дороге заглянув к гостям:

— Погодите чуток — бегом отпущу пару доз пацаненку. Щас я, быстро…

— Пацаненок — это не совсем кстати, — отметил Антон, на всякий случай кивнув Мо на дверь — контроль. — Как бы информашка прежде времени не утекла…

Рассчитавшись с местным наркодилером, боевые братья направили стопы свои к указанному месту обитания носителя вожделенной информации о расположении клетки.

По мере знакомства с бытом воровской слободки вырисовывалась интересная особенность: однообразные внешне мрачные халупы при детальном рассмотрении имели некоторую индивидуальность. В подъезде первой «хаты» воняло брагой, имелось тело в фуфайке, было темно, тихо и отсутствовала дверь. Во второй, где жил Шило, тоже было тихо, не воняло, дверь наличествовала, отсутствовало тело, и присутствовало освещение.

В подъезде дома, где квартировал «винтовой» Леха Худой, дверь имелась наполовину — верхнюю часть кто-то обгрыз, освещение отчасти присутствовало: из приоткрытой двери напротив входа сочился свет. Из этой же двери несло клубами табачного дыма вперемешку со стойким ароматом крепкого алкоголя, так что определить, воняет ли в подъезде чем-либо другим, было проблематично. А ещё тут было шумно. Совместно с ароматом, светом и клубами, из приоткрытой двери несся пьяный гомон, развеселый женский визг и громкий лесоповальный глас, который под разухабистую музыку задорно каялся в небрежении десятой заповедью.

— Беспокойные соседи, — осуждающе прошептал Антон, на цыпочках шествуя мимо опасной двери к Лехиному жилищу. — Если верить суке-Вальке, такая веселуха в это время — полнейшая аномалия…

Замок на Лехиной двери отсутствовал за ненадобностью. В квартире было пусто — создавалось впечатление, что отсюда вынесли все, что можно было продать. Обшарпанный пружинный матрац в углу, старый стол с изрезанной столешницей, три табурета, возлежавший на боку сломанный холодильник «Саратов» без уплотнительной резинки и компрессора — вот и весь интерьер. И куча лампочек.

Все лампочки, наличествовавшие в квартире, горели. А на подоконнике лежали десятка полтора запасных. Но без упаковок — видимо, выкрутили откуда-то, где плохо висело.

— Леха, пора вмазаться, — сказал Антон, выкладывая на стол ампулы. — Вставай, а то обратно унесем.

Хозяин квартиры оказался не просто худым, а вполне годным на роль статиста в фильме о зверствах нацистов в Бухенвальде либо Освенциме. А ещё он был синим. Драное ватное одеяло не грело худого статиста: скрючившись в эмбриональном виде на матрасе, он тихо стонал и скрипел зубами, выбивая мелкую дрожь огромными ступнями, обутыми в полуразложившиеся летние сандалеты.

В рекомендациях нужды не было. Нашарив блуждающим взором заветные стекляшки, Леха что-то прорычал, со скрипом покинул свое ложе и, забрав подношение, скрылся на кухне.

— Это нормально, командир? — шепотом поинтересовался чуткий Мо, когда с кухни донесся отчетливый запах бензина и ещё какой-то пахучей гадости — ацетона, что ли.

— Вообще-то, я про «винт» только слышал. Варить не доводилось — не в курсе, — признался Антон. — Если что — прыгаем в окно..

Прыгать не пришлось, но процесс длился неяснее сорока минут. Антон дважды наведывался на кухню поинтересоваться успехами «винтового» Лехи и оба раза нарвался на рычание, смысл которого сводился к следующему: не лезь под руку, а то все испортишь!

— Вас сколько? — спустя указанное время Леха озабоченно заглянул в комнату — забыл, бедолага, количество гостей.

— На нас не надо, — отказался Антон. — Мы не по этой части. Ты давай, родной, давай — мы тебя ждем!

— Плохой источник, — высказался Мо. — Туго соображает.

— Другого пока нет, — пожал плечами Антон. — Надеюсь, вмажется — похорошеет..

— Оприходовался, — выплыв из кухни спустя какое-то время, доложил Леха, приятно порадовав посетителей за румянившимися впалыми щеками. — Ништя-як… А вы — кто?

— Мы тебе вмазаться принесли, — напомнил Антон.

— Я помню, — кивнул Леха, блаженно улыбаясь. — Не, все равно — вы кто?

— Уже лучше, — одобрил Антон. — Прогресс — клиент соображает. Нас к тебе Шило направил. По делу.

— Щас не могу, пацаны, — улыбка на впалом лице мед ленно трансформировалась в виноватую гримасу. — Нету ж ни копья. Завтра кореш зовет на «скачок», навар будет за всю мазуту. Завтра же… Не, это уже послезавтра, с утреца, сразу за все и рассчитаюсь. Отвечаю, пацаны!

— Не напрягайся, мы по другому делу, — дружески подмигнул Антон. — И ширево подогнали по-братски, не за бабки.

— Другое? — опять расплылся Леха. — Не за бабки? Ну-у-у, пацаны… Щас я — погодите.

— Куда? — встревожился Антон, ухватив за рукав по давшегося к выходу хозяина. — У нас времени нет!

— Щас, я быстро, — расслабленно подмигнув, Леха вежливо высвободил рукав и выплыл из квартиры.

— «Быстро», — отметил Мо. — Они все подмигивают и обещают — «быстро».

— Специфика, — пожал плечами Антон. — Местный колорит. Может, зря отпустили?

Леха, однако, и в самом деле обернулся быстро — спустя три минуты притащил откуда-то в новеньком пакете снедь, напиток и посуду: шмат сала, колбасу, лук, вареные яйца, полбуханки хлеба, бутылку «Черноголовки» и целую упаковку одноразовых пластиковых стаканчиков.

— На голодняк пробило, — смущенно признался хозяин квартиры и, кивнув на водку, добавил: — Это вам. Я сам не того… ну, короче, вы в курсе. Насчет гепатита все ништяк — пластик, типа…

— От соседей? — догадался Антон, наблюдая, как хозяин раскладывает на столе трофеи.

— Ага, — Леха рванув упаковку, отделил два стаканчика, разлил по сто и придвинул к столу табуреты. — Присаживайтесь.

— А че гудят в «рабочее время»? — с напускной строгостью полюбопытствовал Антон, присаживаясь на краешек табурета и придирчиво осматривая бутылку.