- Ты говоришь, как Максимилиан, - хмыкает Анатолий и как-то по-отечески смотрит на меня. - Вы с ним... вместе?

Что же за день откровений сегодня? Надо убираться поскорее из дома Максимилиана. И из его жизни...

- Нет, - коротко бросаю я, но, кажется, Анатолий не верит. - Я здесь от дизайн-студии и...

- Значит, будете, - перебивает меня и наливает себе еще виски.

- С чего вы взяли? - во мне поднимается возмущение.

- Я просто знаю, - пожимает плечами мужчина и осушает еще один стакан.

Анатолий хочет сказать мне что-то еще, но вдруг морщится и хватается рукой за сердце. Тяжело дышит и сгибается пополам, упираясь гипсом в барную стойку. Резко встаю и приближаюсь к нему, но не знаю, чем помочь. Зря я прогуливала медико-санитарную подготовку, ох, зря! Не придумываю ничего лучше, как позвать Макса.

Выскакиваю в гостиную, но не рискую подняться в его комнату.

- Ма-акс! - кричу я, кажется, на весь дом.

Тот появляется буквально через пару секунд, в несколько широких шагов преодолевает лестницу и подбегает ко мне, хватая за плечи и взволнованно глядя в глаза:

- Что случилось?

- Твоему отцу, - освобождаюсь от его хватки, - плохо.

В гостиную поспешно спускается и Виолетта. Веду их на кухню, где все так же, согнувшись, сидит Анатолий. Макс бросает недовольный взгляд на выпивку, на отца - и переводит на меня. Его глаза пылают гневом, и я невольно сжимаюсь.

Виолетта мечется вокруг Анатолия, просит Максимилиана принести какие-то лекарства, но тот лишь закипает от злости. В какой-то момент он просто смахивает со стола бутылку вместе со стаканами и истошно орет:

- С ума сошли! Что вы здесь устроили?

- Максимилиан, пожалуйста, - чуть не плачет Виолетта, но пробудившегося зверя, кажется, уже не остановить.

Рискую подойти к нему ближе - и касаюсь ладонями его лица, заставляя Макса посмотреть мне в глаза. Мужчина замирает, но его кулаки все еще сжаты, а тело напряжено.

- Макс, сейчас твоему отцу очень плохо, - спокойно, но твердо говорю я. - Поэтому, пожалуйста, принеси лекарства, а уже после выскажешь все, что думаешь. Хорошо? - легко провожу пальцами по его щекам, не прерывая зрительного контакта, как бы тяжело он мне не давался.

Максимилиан медлит, а потом молча разворачивается и уходит. Кажется, он меня услышал. По крайней мере, я очень на это надеюсь...

- Говорю же, будете, - раздается хриплый смешок Анатолия за моей спиной, и я не сразу понимаю, о чем он.

Стравинскому-старшему после принятого лекарства стало легче. Виолетта все еще суетилась вокруг него, я настаивала на скорой, а Макс хмуро следил за всем со стороны.

- Прекратите! - рявкнул Анатолий и встал со стула. - Я пойду к себе. Все в порядке!

Виолетта подскочила к мужу, желая помочь, но, споткнувшись о его предупреждающий жест, тут же отпрянула. Да уж, правило Стравинских распространяется на всех.

Анатолий прошел мимо сына, бросив на него быстрый взгляд, и направился к себе. Виолетта засеменила следом. Глядя на все это, я кардинально поменяла свое мнение о ней. Из легкомысленной блондинки, коей она показалась мне при первом знакомстве и общении, она превратилась в сочувствующую и, чего уж таить, глубоко несчастную женщину, которая пытается спасти и исцелить того, кто этому всячески противится.

Когда отец и мачеха покинули кухню, я перевела свое внимание на Макса. Он стоял, прислонившись спиной к стене, покрытой бамбуковыми обоями, и смотрел прямо перед собой пустым, холодным взглядом. Не знаю, какая кошка пробежала между Максимилианом и его отцом, однако сейчас ни один из них не готов сделать шаг навстречу. Так и убивают друг друга, медленно, мучительно, методично.

- Я завезу тебя домой, - обратился ко мне Стравинский тоном, не терпящим возражений. Но когда меня это останавливало?

- Не стоит, я уже вызвала такси, - соврала я.

- Карина, пожалуйста, не спорь, - закатил глаза Макс. - Я устал с тобой бороться, особенно сейчас, - он говорил это искренне, а в его голосе проскользнули нотки отрешенности и измученности.

Мне надо бы развернуться и покинуть этот дом, вместе с проблемами его обитателей, забыть, как страшный сон, но здравому смыслу вопреки я подхожу к Стравинскому и беру его за руку.

- Так не борись, - чуть слышно говорю ему. - Ты же сам записал меня во враги, - и пожимаю плечами.

- Иди сюда, дьяволенок, - выдыхает Макс и притягивает меня к себе, заключая в объятия.

Впервые за все время нашего знакомства я даже не пытаюсь сопротивляться. Наверно, тоже устала. Моя голова покоится на груди Максимилиана, и я слышу учащенное биение его сердца. Одной рукой мужчина держит меня за талию, другую - запускает в мои волосы, вызывая дрожь по всему телу. Чувствую, как он целует меня в макушку и замирает, уткнувшись носом, а я закрываю глаза. Не понимаю, в какой момент этот несносный нахал стал для меня чем-то большим, чем лже-женихом?

И без того кратковременную идиллию прерывает громкий женский кашель. Нехотя открываю глаза и вижу Виолетту. Она серая, как грозовая туча, того и гляди - шарахнет молнией. Ее вид отрезвляет меня, словно ушат ледяной воды. Я отталкиваю Макса. Он не хочет меня отпускать даже после того, как уже заметил присутствие мачехи, но все же сдается.

- По поводу дизайн-проекта... - холодно цедит Виолетта, - я дам вам ответ на днях. До свидания!

- Виола! - строго смотрит на нее Максимилиан, но та просто уходит прочь.

Я же, пользуясь моментом, перемещаюсь в гостиную и забираю свой проект, а вместе с ним и разбитую фоторамку, оставленную на столе Анатолием. Последнюю виновато протягиваю Максу, пряча глаза:

- Извини, это я разбила, случайно.

- Ты - ходячая катастрофа, - усмехается он, а потом хмуро смотрит на рамку. - Откуда кровь?

- Я порезалась немного и испачкала. Прости, - шепчу я, а Макс меняется в лице.

Он приближается ко мне вплотную и берет за запястья, осматривая мои руки. На пострадавшем пальце тонкая дорожка запекшейся крови: выглядит так себе, конечно.

- Жить буду, - пытаюсь пошутить я, пока Макс несет спиртовые салфетки и пластырь.

Потом заботливо обрабатывает мой порез и заклеивает палец. А я... не могу сдержать улыбки.

- Что? - Стравинский поднимает на меня глаза, а я лишь неопределенно пожимаю плечами. - Не переживай насчет проекта, я поговорю с Виолой, - просто добивает меня своей участливостью.

- Нет, не нужно, - машу головой я, забирая руку из его теплых ладоней. - Пусть она сама решит, для меня это важно.

Максимилиан как-то странно смотрит на меня, чуть наклонив голову и прищурившись, а потом заключает:

- Хорошо, как скажешь.