Уходя в разные стороны, она опоясывала громадную территорию с дремучими лесами, густыми лугами, глубокими озёрами и полноводными реками.

– Всё это имение Михайло Топтыгина, – пояснил солдат, перепрыгивая вместе с Горбунком через межу.

Едва друзья последовали за ними, как неизвестно откуда явились двенадцать рослых молодцев и набросились с кулаками. Да только солдат не растерялся, сдёрнул с плеча ружьё и треснул первого из нападавших прикладом под дых. Следующего стукнул копытом конёк.

Остальные вообще не смогли сдвинуться с места. Неведомая сила мгновенно удлинила рукава их рубах, закрутила рукава за спины и спеленала молодцев, словно буйно помешанных в смирительные рубашки.

Шурка строго посмотрел на Леру.

– Твоя работа?

Лера руками развёл.

– Честное слово, не специально, – стал оправдываться он, – само собой получилось, с перепугу.

– Ну да, – поддержал его Иванка, – выскочили злыдни, будто из-под земли. У меня аж сердце дрогнуло.

– У вас может сердце дрогнуть, а у него – нет, – со всей серьёзностью сказал Шурка. – Теперь из-за его преобразования на нас может в любую секунду Фэт-Фрумос наскочить.

Едва он это выговорил, как из ближайшего лесочка вынесся всадник. Друзья попятились, решив, что их на самом деле нагнал Фэт-Фрумос. Но тут же заметили на седле позади всадника лохматого кота. А ещё пса, который, высунув язык, бежал подле конного.

– Да это Мартынка[85]! – рассмеялся солдат. – Племяш мой!

Подъехав ближе, всадник споро перекинул с руки на руку кольцо, и двенадцать молодцев исчезли.

– Вот, значит, как ты гостей встречаешь, – обнял его Иванка.

Мартынка смущённо улыбнулся.

– Извини, дядя, – сказал он, – не признал издалека.

– А это вот, – отстранился солдат и показал на Шурку с Лерой, – друзья мои хорошие. Приюти их на время да укажи путь к гномам. Им очень нужно. А я, – глянул он куда-то в сторону, – на денёк-другой отлучусь.

Затем Иванка пожал мальчишкам руки и расцеловал троекратно.

– Прощайте, ребятушки, – перекрестил он их поочерёдно. – Может, и не свидимся больше.

Затем обнял Горбунка, вскинул ружьё на плечо и зашагал восвояси.

Друзья вопросительно посмотрели на конька.

– И вот всегда он так, – фыркнул конёк. – Дело доброе сделает и за другим торопится. Не верит ни в чох, ни в сон, ни в птичий грай.

– И чертей не боится, – напомнил Лера.

– Что там черти, – махнул хвостом Горбунок. – Сказать тебе по дружбе, однажды саму Смерть в лесорубы[86]определил.

– Не слыхал, однако, – удивлённо посмотрел на конька Мартынка. – Когда ж это было?

– А тогда, когда он на тот свет попал и его на караул поставили у калитки – рай охранять.

– У райской калитки? – засмеялся в кулак Мартынка.

– Ну, да. Смерть придёт к Богу, а солдат её не пущает. Да все боговы послания переврал – заставил Смерть дубы грызть. Целых три года! Скольких людей уберёг.

– А куда он теперь пошёл? – спросил Шурка.

– А кто его ведает, может, к скупой бабке – кашу из топора[87]варить, а может, ещё далее. Добрых дел завсегда хватает.

К усадьбе генерала вела прямая и тенистая липовая аллея. Сама усадьба оказалась громадным бревенчатым домом с множеством пристроек. Над крыльцом висело изображение колоды, к которой была прибита топором медвежья лапа.

– Генеральский герб, – пояснил Мартынка и гостеприимно распахнул входную дверь. – Милости прошу.

Переступив порог, они увидели симпатичную девушку в розовом сарафане.

– Здравствуйте, – кивнул Лера.

А Шурка неожиданно поклонился в пояс и протянул сладенько нараспев:

– Здравствуй, красная девица.

Мартынка нахмурился, но ничего – сдержался.

– Это Машенька, невеста моя, – представил он девушку.

Лицо Машенька зарумянилось и стало под стать её розовому сарафану.

– Ах! – всплеснула руками она, не в состоянии оторвать своего взора от Шурки. – Каков красавчик.

Захарьев после посещения Сивки-бурки действительно был хоть куда. Расшитый золотом кафтан сидел на его ладной фигуре, словно влитый. А изумрудные пуговицы сверкали в тон его зелёным глазам.

Сдержав вздох огорчения, Мартынка поманил мальчишек с коньком вглубь дома. В гостиной, раскинувшись в массивном кресле, их встретил генерал Топтыгин.

– Доброго здоровья, Михайло Потапыч, – отвесил поклон Мартынка, а за ним и гости.

– Астуйте! – прорычал генерал. – Кто такие? Куда путь держите?

– Добры молодцы, – ответил за друзей Мартынка и неожиданно соврал: – Идут со Змеем Горынычем силой богатырской меряться.

– Доброе дело, – качнул своей громадной головой Топтыгин. – Давно пора змея прищучить, а то поля мои как не потопчет, так пожжёт. И я бы с вами пошёл, да года мои уж не те, чтобы по лесам да по долам шататься.

– А кто там такой неказистый да горбатый за молодцами прячется? – сощурил Топтыгин свои подслеповатые глазки.

Конёк гордо выступил вперёд.

– Конёк-Горбунок! – сказал он громко и неодобрительно покосился на Мартынку. – Сопровождаю молодцев до места назначения.

– О-о, – протянул генерал, – ежели тут сам Горбунок, то виктория[89]будет за вами.

– Машенька! – вдруг заревел он так, что стены дрогнули. – Всё, что есть в печи, всё на стол мечи!

Тотчас вбежала лёгконогая Машенька. За ней вошли два барсука. В передних лапках перед собой они держали подносы, на которых в три этажа высились тарелки.

Барсуки застыли, как изваяния, а Машенька принялась ловко выставлять на стол дымящиеся блюда. Да так споро, что Лера, Шурка, Горбунок и Мартынка залюбовались её работой. Лишь старый генерал смотрел сердито.

– А где, – прорычал он, – мои любимые пироги с зайчатиной?!

Машенька ласково улыбнулась.

– Зайчатина ещё не поспела, – пропела она ласково.

– У-у, – недовольно замотал головой Топтыгин, – как долго растут эти зайцы.