Удивляясь их глухоте, я повторила тарабарщину, подчеркивая размер. Я всегда отличалась хорошим чувством ритма, а в счастливые времена даже поигрывала на арфе. Перо в моей руке вспыхнуло ярким пламенем.

— Ах ты! — Я бросила его на стол, и все тупо глазели, как оно выжигает борозду в полированном дереве.

— Проклятие! — Шив загасил его зеленой вспышкой.

Кабинет наполнился едким дымом, и все закашлялись, пока Дарни не открыл окно.

— Ладно, я убедилась, — выдавила я дрожащим голосом.

— Чем так важен ритм? — спросил уязвленный Джерис.

— Не знаю, — протянул Коналл, в раздумье сузив глаза. — Этим стоит заняться. Но как ты его уловила?

— Мой отец был бардом, — нехотя призналась я. — Думаю, я унаследовала его слух. Многие старинные элегии, которые он пел мне перед сном, имели тот же ритм.

— Да? — Коналл порылся в своих пергаментах, нашел чистый лист и принялся записывать. — Что это были за элегии? Ты помнишь названия?

Я пожала плечами.

— Понятия не имею. Это были просто старые Лесные песни.

Коналл посмотрел на меня так, словно впервые заметил мои рыжие волосы и зеленые глаза.

— Ты — лесной крови?

— Наполовину. Мой отец был менестрелем. Он пришел в Ванам, где и познакомился с моей матерью.

— Где его можно найти? — Коналл жадно поднял перо.

— Уж точно не в Ванаме. Поначалу он оставался с нами, потом вернулся на дорогу. Время от времени приходил, но все реже и реже. Я не видела его с того Равноденствия, когда мне стукнуло девять.

— Как его звали?

— А что? Зачем это тебе?

Я давно научилась жить без отца и не хотела в этом копаться.

— Мы так мало знаем, поэтому что угодно может оказаться важным, — спокойно пояснил Шив. — Нужно разобраться в этом до конца. Лесной Народ путешествует повсюду, но он бережно хранит свои легенды и традиции. Возможно, у них есть нечто, что мы утратили за поколения.

— Если б мы знали имя твоего отца, то по крайней мере смогли бы установить его род.

— Джихол, — отрывисто сказала я.

— Джихол? — Коналл посмотрел на меня выжидательно. — А эпитет?

— Прости?

— Описательная часть его имени. Она важна, если мы намерены найти его.

Я уставилась на него, и что-то шевельнулось в глубине моей памяти.

— Оленьи Голени, — медленно произнесла я. — Так называла его моя бабушка.

Ну, пустозвон было бы более точным эпитетом. Я по давила воспоминание о ее презрении, врывающемся в редкий семейный вечерок на солнышке.

Коналл деловито записывал. Джерис нахмурился, но тут же улыбнулся.

— Выходит, ты… — Он помолчал. — Если ты полукровка, то, выходит, ты Ливак Дочь Оленихи. — Он вымолвил это так, будто объявлял мое право на лескарский трон.

— Ничего подобного, — огрызнулась я.

Мне не нравилось, что этот разговор выставляет напоказ мое невежество, мое незнание собственного наследия. Джерис обиделся, но я не собиралась тратить время на его романтические бредни.

— Вернемся к делу, Шив. Значит, вы нашли иной род магии, ну и что в ней такого?

— Я не знаю, — развел он руками. — Может, это просто любопытный пустячок, а может — угроза для целого мира. Мы просто не знаем, с чем имеем дело, а неведение способно убить.

— Хочешь сказать, вам, магам, не нравится, что другие люди используют магию, не так ли? — Я презрительно хмыкнула. — Чего вы так боитесь? Все равно вы знаете о ней больше, чем все прочие.

— Но магам недоступен этот род колдовства.

— Джерис! — хором воскликнули Дарни и Шив — редкий миг согласия, — и Джерис покраснел.

— Недоступен?

Какой интересный бросок костей! Я вопросительно посмотрела на Коналла.

— Гм, нет. Даже люди с минимальным стихийным талантом оказались абсолютно не способны сотворить те заклинания, которые мы обнаружили.

Я засмеялась, пока не увидела лицо Дарни. Они нашли новый тип магии, но его бесполезных магических талантов все-таки хватило, чтобы не подпустить ее к нему. Просто удар под дых! Понятно, почему временами он напоминает собаку с воспаленным задом.

— Но другие люди могут? Кто может, а кто нет? — заинтересовалась я.

— Мы не знаем. Мы не можем найти никаких общих признаков.

Все погрузились в торжественное молчание.

Вопрос, который давно не давал мне покоя, снова высунул голову.

— Это может как-то объяснить, почему ты сам не решился достать ту чернильницу?

— Прости? — Шив прикинулся непонимающим. Весьма неубедительно.

— Ты сказал, что можешь доставать вещи магией, если видел их и знаешь, где они находятся. Вы с Джерисом ходили к старику, так на кой ляд вам понадобилась я?

— Ты сказал, она шустрая! — засмеялся Коналл.

Я слегка усмехнулась.

— Кажется, существует конфликт между двумя родами магии, — признался Шив. — Это не всегда так, но, несомненно, от сильно заколдованных предметов вроде той чернильницы у меня могут быть серьезные проблемы.

Джерис вознамерился что-то добавить, но я отмахнулась от него.

— Ну хорошо. Теперь я в курсе дела, так, может, расскажете, куда мы едем и зачем? Чем больше я знаю, тем больше от меня проку.

Дарни хотел было возразить, но, видно, решил покориться судьбе. Он вытащил карту из вороха пергаментов Джериса и расстелил на столе.

— Мы едем через Эйрог и по тракту к Далазору. Мне нужно встретиться с одним человеком в Ханчете; возможно, у него есть ценная для нас информация. Дальнейшие планы будут зависеть от того, что он скажет. Но в любом случае я собираюсь отправиться в Инглиз до наступления зимы. Там живет торговец, перебивший нам цену на вещицу, в которой мы особенно заинтересованы, и я хочу ее вернуть. Вот тут-то и пригодишься ты.

Я недоверчиво посмотрела на карту, прикинула расстояние и время, которое на это потребуется.

— Ты серьезно?

— Абсолютно, — твердо заявил Дарни.

Значит, никакой надежды на Осеннюю ярмарку в Коле в этом году. Ох, ладно, раз уж дело настолько важное, что Верховный маг посылает людей через всю Старую Империю, то кто я такая, чтобы спорить? Лучше помалкивать и ждать своих денег. И попытаться выговорить себе суточную ставку.

Я снова посмотрела на карту.

— А как насчет Каладрии? Там должно быть полно дворян с прелестными безделушками.

Каладрия намного ближе и славится настоящими дорогами, гостиницами и ваннами, которых Далазору заведомо недостает.