Иоситаро изобразил на лице сперва восхищение, а потом вопрос:

— Вы, похоже, этого не одобряете, командующий. Я не понимаю почему.

— Потому что Конфедерация, — медленно заговорил Селидон, будто объясняя что-то ребенку, — была великой империей. Чтобы обеспечивать гигантский флот, нужна империя. А флот — это не просто копии устаревших кораблей вроде «Корфе» и горстка дредноутов. Большим кораблям нужно большое обеспечение и большой эскорт. Конечно, я наверняка ошибаюсь, — продолжал Селидон, и Ньянгу понял, что он говорит для возможных микрофонов и жучков, — и Протектор Редрут вполне способен вести такой гигантский флот. А я сделаю все, чтобы ему помочь. Да, я уверен, что никаких проблем не будет.

Но лицо Селидона говорило совсем о другом.

Ньянгу прочел данные на экране, сжав губы. У наарон-класса повсюду были скрытые оружейные башни, а орудия стреляли противокорабельными и бомбардировочными ракетами вдвое больше «годдардов». Корабль был огромен — почти два километра в длину. Повсюду были противоракетные батареи. Пушек не было, но кому они нужны при такой орудийной мощи?

Потом он заметил примечание внизу:

«Производство прекращено из-за отсутствия маневренности в атмосфере и чрезмерной величины требуемого экипажа».

Все равно, — подумал он, — если даже один такой окажется в системе Камбры, он сможет причинить массу вреда просто стоя возле D-Камбры и выпуская ракеты.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал он высокомерно, как подобает лейтеру.

Вошла Маев в пижаме.

— Ну, как прошел день с его невыразимо замечательным величеством?

— Очень интересно. А у тебя как дела?

— Мило. Теперь я официально переведена под твое командование, живу в этом комплексе, получаю отдельное питание и средства на — обрати внимание — соответствующую одежду на усмотрение моего нового командира, то есть тебя. Примерно через день прибудут две дюжины самых рьяных и преданных гвардейцев Протектора. И у меня нашлось время познакомиться с твоими компаньонками.

Ньянгу очень надеялся, что не покраснел в этот момент. Хотя сам не знал, с чего бы ему краснеть.

— Лейтер Йонс, должна заметить, что вы просто извращенец. Сэр.

Теперь-то Ньянгу точно покраснел.

— Ваши штучки и игрушки, сэр, просто постыдны, — продолжала Маев. — Если б я это узнала прежде, чем согласилась на ваше… предложение, одному богу известно, что бы я ответила.

Ньянгу успел только заметить, что она улыбается, когда тревожно засигналил коммуникатор. Он нажал кнопку, и на экране появился замотанный офицер.

— Лейтер Йонс, сэр. Это штаб Протектора Редрута. Сообщение прямо от Протектора. Он рекомендует вам в течение часа приготовиться сопровождать его на борту корабля.

— Конечно, — ответил Ньянгу с легкой тревогой. — Я буду готов через десять минут. А можно узнать, в чем дело?

— Протектор сообщил, что камбрийские десантники высадились на Куре Четыре и творят бесчинства. Их, однако, обнаружили, и ведется слежка. Протектор отправляется проследить за их поимкой или немедленным уничтожением, и ему требуется ваше присутствие и содействие.

Kypa / Kypa Четыре

Команда отреагировала четко, как их и учили. Половина продолжила движение, остальные скользнули в кусты, рассеялись и стали ждать. Примерно через час на тропе появились трое осторожно передвигающихся людей в форме.

Янсма подождал, пока они подойдут совсем близко, и выпустил очередь. Один еще успел вскрикнуть, но потом упал замертво вместе со своими товарищами. Гарвин потратил еще пару секунд на обыск тел, после чего команда двинулась дальше и через полчаса догнала остальных.

Они дошли до ручья, и Гарвин показал вниз. Он не хотел использовать радио без крайней необходимости — те, кто за ними следил, вполне могли наткнуться на их частоту и просто запеленговать коммуникаторы.

Команда спустилась метров на триста по грязному скалистому склону. Гарвин щелкнул пальцами, указал на Иртинг и Хекмайера и дал им знак продолжать двигаться… Потом он поднял палец, дважды свел вместе большой и указательный пальцы… «сто метров». Они кивнули. Остальные распластались на берегу ручья и стали ждать.

Меньше чем через час они услышали движение наверху. Рядом с головой Лир прокатился камень, а сквозь кусты они увидели двух мужчин, спускающихся вдоль ручья.

Гарвин указал на Лир и Монтагну и дважды провел большим пальцем по горлу:

«Убейте их».

Он прижал палец к губам:

«Тихо».

Женщины отложили бластеры и достали боевые ножи. Гарвин знаком велел Диллу приготовиться поддержать их.

Женщины подождали, пока двое преследователей прошли мимо них, потом выпрыгнули. Тот, что достался Лир, упал молча, когда ее нож проткнул ему шею, а второй что-то пробулькал, когда нож Монтагны вошел ему в почки.

Они выкатили тела на берег, чтобы кровь не попала в воду. Гарвин указал на Махим, а потом вниз. Он подергал пальцами, изображая человека, идущего к нему. Махим беззвучно удалилась и привела Иртинг и Хекмайера.

Гарвин показал вдоль склона. Идти будет чертовски трудно, но так меньше вероятность, что их обнаружат, чем если они вернутся вверх или продолжат спуск по ручью в неизвестность.

Он показал пальцами две буквы, П и М:

«Продолжаем миссию».

Их целью оставалась большая дамба.

Когда стемнело, они вернулись к месту для привала, которое Гарвин выбрал часом раньше. Они поели, потом половина осталась на страже, а половина якобы уснула.

Ночь тянулась медленно, очень медленно. Дважды в кустах рядом с ними что-то двигалось. Они готовили фанаты. Потом что-то двигалось дальше, издавая звериные шумы.

Перед рассветом они собрались и, как только рассвело, двинулись в путь. Они прошли всего метров десять, когда шедшая второй Лир приказала замереть. Она похлопала себя по плечу, и Гарвин подошел к ней.

— У меня опять это ощущение, — прошептала она.

Гарвин поморщился и подождал.

— Прошло, — сказала она, наконец. — Извини, босс. Наверное, просто мороз по коже.

— Ты все равно сообщай, когда у тебя это бывает, — приказал он.

Лир неохотно кивнула.

Они ползли вперед все утро, а в полдень остановились поесть. Гарвин подобрался к Фрауде и наклонился поближе.

— Нужно ваше мнение, доктор. Моника слишком уж хороший солдат, чтобы не обращать внимания на ее «мурашки». На что она реагирует?

— Наука не допускает бяк и бук, — сказал Фрауде. — И я не верю в вещи, которые только один человек видит на экране, как Аликхан тогда. Особенно когда такой информации нет в исходных данных.