– Хочешь сказать, что это Агния завербовала Родичеву?

– Да, как она до этого завербовала Горбатова. Горбатов Симоняна завалил, Агния пришла к нему, возможно, за отчетом, а тут мы с Карповым нагрянули… Мне бы догадаться, что убийство это заказное было, да связать это с найденной взрывчаткой…

– И на «мокруху» бывает проруха.

– Если бы только это… Горбатов не дожил до суда. Руки на себя наложил. Но теперь я уверен, что кто-то помог ему это сделать. И не исключено, что с подачи Костюшиной…

– Не исключено, – в раздумье кивнул Штохин.

– Я так думаю, что это Костюшина подбила Родичеву на убийство Никольской.

– Думаешь, заказ на нее был?

– На кого? На Никольскую? Да нет, скорее всего, Костюшина хотела Родичеву кровью повязать, чтобы потом завербовать ее. И завербовала. А потом еще и в Никольского выстрелила. Или сама это сделала, или кто-то из ее обоймы постарался. Смерть Никольского никто не заказывал, поэтому снайпер промахнулся…

– Снайпер промахнулся, а Родичева все равно из тюрьмы вышла, – вслух подумал подполковник.

– Сначала вышла из тюрьмы, затем вышла замуж за Никольского. Что называется, хорошо устроилась.

– Да, лучше некуда.

– Только должок перед Костюшиной остался.

– И она его отработала… Расстрелять тебя, Артем, надо. А потом наградить. Посмертно. Хорошо ты логический ряд выстроил, убедительно. Но если бы ты раньше обо всем этом догадался, то, возможно, ресторатор Караваев остался бы жив…

– Так его же не Костюшина заказала. Его ей заказали. И она исполнила. Если бы ее не было, заказали кому-нибудь другому…

– Что ж, расстреливать тебя не будем… – скупо улыбнулся Штохин.

Козырев мог предложить другой повод для расстрела. Он уже понимал, почему одна-единственная бутылка виски не только развязала ему язык, но и сподвигла на так называемый грех с Агнией и Дашей. Костюшина подмешала в напиток что-то наркотическое, поэтому он и рассказал ей все, что знал про Киру Родичеву. И про нее саму рассказал. На сказку действительность переложил, не догадываясь, что «добрая фея» сидит рядом… Но этот грех Артем решил утаить. Ведь он фактически разрушил план Штохина, и тот мог бы расстрелять его за это на месте. Моральный расстрел – процесс малоприятный, и лучше под него не попадать.

– И награждать тоже.

– Ты сказал, что Родичева знает про наше к ней внимание.

– Костюшина знает.

– С чего ты это взял? Ну да, она же к тебе пришла после того, как мы Родичеву в разработку взяли… А откуда она узнала?

– Я бы очень хотел об этом с ней поговорить, – развел руками Артем. – Но я боялся ее вспугнуть.

– Это правильно, сначала надо со мной посоветоваться…

– Но я, кажется, все-таки ее спугнул.

Козырев рассказал про Дашу, про то, как пришел к ней домой, навел, что называется, шороху и установил «жучки».

– Боюсь, что Костюшина уже все поняла. Начала, как говорится, за здравие… Пасут, сказала, Родичеву, со всех сторон обложили. На этом все и закончилось. Дальше – сплошной фарс.

– Так и сказала, что Родичеву со всех сторон обложили? – не предвещающим ничего хорошего голосом спросил Штохин.

– Нет, не называла она фамилии, имени тоже. Но ведь ясно же, о ком речь, – неуверенно сказал Артем.

– Мне, например, не ясно.

– Мы следили за домом, и к Соловаровой я пошел, когда Костюшина уехала. Ее почти сутки не было. Возможно, она пыталась достучаться до Родичевой. Возможно, достучалась. А возможно, и нет… Возможно, Родичева ничего не знает…

– Зато Костюшина знает, что ты взял ее на прицел… Она не пыталась с тобой связаться?

– Пока нет.

– Где она?

– Дома. Карпов за ней наблюдает. И за ней, и за Соловаровой.

– «Жучки» на месте?

– На месте, но голодают. Не кормят их информацией, – невесело проговорил Артем.

Девушки старательно обходили стороной животрепещущие темы, зато, как нарочно, активно обсуждали, как хорошо провели время в компании с Артемом. А Карпов и слушал это, и записывал… А ведь Агния могла рассказать, как Артем сочинял вслух сказку про кровожадную Золушку и совсем не добрую фею. Что ж, всегда можно сказать, что ничего такого не было, списать все на провокацию. Но ведь себя-то не обманешь… А ведь знал Артем, что Агния неспроста появилась на его горизонте. Терялся в догадках… Терялся, терялся и потерялся… Обидно. И стыдно…

– Что делать будем? – спросил он.

– Раньше надо было спрашивать. Устроил здесь самодеятельность.

– Хотел утвердиться в своих подозрениях.

– Утвердился?

– Утвердился… Костюшина про Родичеву говорила, это ее обложили со всех сторон.

– Этот факт можно подшить к делу? – с сарказмом спросил Штохин.

– Нет.

– И обвинение на этом не построишь… За взрывчатку эту Костюшину, говоришь, судили?

– За взрывчатку.

– И сколько ей дали?

– Десять месяцев. С учетом того, сколько она провела под стражей, из зала суда ее и освободили…

– Десять месяцев? Что-то маловато за тротил. Можно добиться пересмотра дела, вернуть Костюшину под стражу…

– И что это даст?

– Под наблюдение ее надо было брать, а не под стражу. Но ты, майор, спугнул ее. Спугнул, а теперь спрашиваешь, что нам делать… Кто такая эта Даша Соловарова? Думаешь, она подельница Костюшиной?

– Очень даже может быть. Девчонка она, в общем-то, рисковая. Мужчин умеет заманивать. Заманит жертву куда-нибудь на квартиру, угостит его вином с ядом, а дня через три у него тромб оторвется. Или еще что-то в этом роде…

Видимо, что-то дрогнуло в голосе Артема, не зря же Штохин с подозрением глянул на него.

– Что там у тебя с ней было?

– Ну-у… Она же не английский шпион, и сейчас не тридцать седьмой год…

– Ага, и доказательства одним уколом добыть можно. Но «сыворотка правды» у нас под запретом… Может, попробовать? Пентотал натрия у нас есть. И с Костюшиной у тебя, майор, как бы любовь. Придешь к ней, уложишь в постель…

– А Дашу я куда дену?

– Карпова с собой возьми. Нет, Карпова не надо. И самому тебе соваться не стоит. Если они с «жучками» тебя раскусили, то и с уколом ничего не выйдет. Не подпустят они тебя к себе. Разве что «на живца» попробовать…

– Они меня пристрелят, а вы их потом с поличным возьмете, нормально.

– Пристрелят? Думаешь, у них оружие в квартире есть? Была же у Костюшиной взрывчатка…

– Ну, найдем мы оружие, и что? Скажут, что нашли. Не станут они колоться…