и мокро кружащиеся над брусчаткой Кремля, Павел Николаевич понял, что единственный способ хоть изредка видеть прекрасную пани состоит в скорейшем помиловании Строганова, дабы они вернулись в Москву. Там, глядишь, пылкая страсть разобьётся о прозу повседневности, и у Юлии снова появится шанс на лучшее будущее. Развестись с бесплодной Авророй Шарлоттой церковь разрешит; патриархи понимают, что великому дому нужен наследник.

* * *

Я старался не вмешиваться в премьерские дела сердечные и не знал, во что выльются страдания Демидова по Шишковой. Уезжая перед самым Новым Годом на холодный Урал, с трудом расстался со своими четырьмя девочками и одним очень милым мальчиком. Любые дела с прекрасным полом по природе своей немного расплывчатые, ибо в них присутствует ужасно переменная величина — женская благосклонность. В инженерии всё более конкретно, практично и оттого уважаемо мужчинами, особенно когда в наличии цель и средство, чтобы сдвинуть горы, даже если они до этого правильно стояли.

Мой спутник в дороге на Урал шотландский инженер Джон Мэрдок выглядел подобно английскому дэнди, если типические черты последнего вывернуть наоборот. Невысокий, плотный, рыжий, с вечно всклокоченными волосами, неухоженными бакенбардами и пылающим злым взглядом из-под кустистых бровей, шотландец основательно надоел мне в пути, характер у моего спутника был премерзкий.

Первый раз он проявил свой норов ещё в Москве, когда я показал ему занесённые снегом броневые пароходы, ставшие на вечный прикол близ Царь-колокола и Царь-пушки.

— Примитивно, чёрт побери, но здорово! — заявил он при виде пароходов, которые сочтены были памятью об укрощении декабристских бесчинств, а не практическим оружием, оттого водружены на постаменты. — Так-так, простейшая одинарная машина на каждое колесо, отдельный регулятор давления на правый и левый цилиндр… Нет конденсатора Уатта, посему сзади бочки для воды, ручной насос для закачки в котёл, угольная яма, — последние реплики зазвучали глухо, потому как Джон нырнул внутрь железного корпуса, рискуя окончательно перепачкать шотландский зимний плащ-разлетайку. Он словно пытался доказать окружающим, что аккуратность в одежде не числится среди малого перечня его достоинств. — Вижу, предохранительный клапан есть, а манометра нет. Рисковали отчаянно, доложу я вам. И трансмиссия разрушена основательно. А орудие? Целая батарея!

Я терпел его и делал знаки терпеть солдатам Кремлёвского батальона, негодующим, что иностранец непочтительно забрался в историческую достопримечательность.

Наконец, он вылез.

— Снимаю шляпу. Но перед смелостью и находчивостью, а не инженерным искусством. Держу пари, сие художество проехало не более мили?

— Около того, мистер Мэрдок.

Шотландец спрыгнул с высокой подножки и отряхнул руки, потемневшие от угольной пыли. По чести сказать, его шляпа и плащ тоже нуждались во встряхивании.

— Я понял, что приехал куда следует, мистер! Вы, русские, готовы ставить паровой мотор на дилижансы, даже закованные в панцирь. Вам нужны эффективные и экономические паровые машины для дилижансов, локомотивов и морских судов, о'кей? А также для заводов и шахт. Я помогу сделать их правильно, по-английски. И даже лучше, чем у меня на Родине. Вы, русские, не придерживаетесь британских законов, которые могут быть абсолютно дурацкими. Я вам рассказывал историю локомобиля моего отца?

«Раз пять только сегодня», — взвыл я про себя, полагая, что не отверчусь выслушать её снова. И не ошибся.

— Не желая пугать сограждан, отец пробовал испытать его ночью и на улице городка случайно встретил пастора. Тот, увидав самоходную повозку, пышущую огнём и жаром, плюющуюся паром и дымом, вдобавок — воняющую горелой смазкой, решил, что на грешную шотландскую землю пришёл сам дьявол, и кинулся с палкой изгонять его.

— Интересное представление у ваших соотечественников о нечистом. Его можно изгнать палкой?

— Дикари!

Первый раз это слово я услышал применительно к французам, позже — к русским, англичанам, немцам… Постепенно усвоил, что «дикарями» в понятии шотландского инженера не являются лишь носители фамилии Мэрдок.

— Отца избили, — продолжил тот. — Повозку разломали, не дали работать нормально. Он умер в нищете, несмотря на премии от использования Уаттом его изобретений. Мизер! Мошенник озолотился, нам остались крохи. Услышав про самоходные повозки на британских улицах, парламент принял специальный билль, гласящий, что перед такими машинами обязан идти человек, размахивающий красным флагом и дующий в сигнальную дудку, а скорость в городе не может превышать двух миль в час! Оттого ничего подобного вашим пароходам в Англии не построят, а потом будет поздно. Я покажу этим лондонским снобам! Увидите, мистер Руцкий.

Эту историю я слушал несколько недель подряд — ежедневно, проклиная себя, что не озаботился выделить зануде отдельные сани.

В Нижнем Тагиле он приглянулся Аносову неуёмной энергичностью и страстным желанием утвердить, что Мэрдоки — самая важная фамилия в британской паровой инженерии, на её фоне Джеймс Уатт не более чем жалкий подмастерье. Ради этой идеи-фикс он решился на поездку в дальнюю холодную страну, купившись заодно на весьма расплывчатые наши посулы. По его мнению, важно лишь, что восточные варвары понимают величие паровой перспективы и не собираются ставить палки в колёса.

Увидав после вояжа по российской глубинке оснастку Выйского завода, Мэрдок тридцать раз выкрикнул любимое «сэведжес» (дикари) и засел за перечень потребного. Свой составили Черепановы, Аносов, Кулибин, оттого полная «сказка» с описью снастей, чуть не на пуд золота ценой, легла мне на стол. Я взгрустнул и принялся писать Демидову, растолковывая, что без новейших токарных станков, а также вальцов, резцов, тисков, напарей, долот прямых да желобчатых, пуда варовых верёвок, молотков разных специальных, и прочего, и прочего Европу никак в паровом деле не перегнать.

Пока возводился цех да ожидались снасти заграничные и местные, Пётр Иванович Кулибин свою лепту внёс. В отличие от хамоватого шотландца, застенчив он был и шепнул о замысле на ухо Аносову, тот — мне. И уж только после вынесли они это на общую думу, переводя Мэрдоку на английский язык.

— Мельничное колесо в Спровстоне упирается не просто в лунку, а в желоба, на которые шарики всыпаны, — робко начал Кулибин. — Стало быть, тяжёлый шип жернова о камень или железо не трётся. Он катается подобно тому, как в старину на переволоках корабли тащили — не по земле, а катили на брёвнах. В пароходах валы шестерён крутились в обыкновенных отверстиях, часть работы растрачивая. А отверстия уширились, расточились, стало быть, точность посадки механизма ушла.

— Иес! — сказал шотландец, услышав перевод. — Подушка под ось у нас называется «берин», а катающиеся кругляши — «ролл». Я знаю, о чём говорит мистер Кулибин. Только для двигающихся экипажей даже в Англии «берины»