Пришедшие выразили ему соболезнования и разошлись. Вскоре рядом осталась лишь горстка зрителей, включая Тиранду с Малфурионом.

– Прощание прошло как нельзя лучше, – заговорил верховный друид.

– Нас настигает смерть, а значит, подобных церемоний будет все больше и больше, – откликнулся Джерод, прежде чем Тиранда успела сказать это сама. – Для меня честь, что Шаласир оказалась одной из первых. От этого с ее… с ее уходом, признаюсь, немного проще смириться. – Он склонил голову перед верховной жрицей. – Должен сказать, я был особенно тронут, когда ты устроила так, будто дух Шаласир поднялся навстречу Матери Луне…

Во взгляде Тиранды мелькнуло недоумение.

– Я ничего подобного не планировала, Джерод. Я очень опасалась обидеть тебя… – Верховная жрица пристально взглянула в его глаза. – Так ты видел, как это произошло?

– Да, но…

– Элуна благоволит тебе! Жаль, я сама не видела… однако вполне понимаю, отчего богиня решила оставить это только для вас двоих.

– Так это… не ты?

– Нет.

Джерод невольно округлил глаза, но быстро взял себя в руки и обвел взглядом задержавшихся.

– Я надеялся, что Майев тоже придет.

Тиранда откашлялась.

– Не стоит принимать этого близко к сердцу. Твоя сестра многое пережила. Было время, мы с ней видеть друг друга не могли…

Бывший капитан стражи сдвинул брови.

– Я знаю, верховная жрица. Кое-что она мне когда-то рассказывала, а остальное поведали те, кто знал нас с сестрой в юности, и некоторые из посвященных в происшедшее.

– Однако о том, что произошло на самом деле, можем рассказать только мы с Малфурионом либо Майев…

– Я… Я знаю, что она была тюремщицей Иллидана, а в какой-то момент сама сделалась его пленницей… и он подверг ее пытке.

На лице верховной жрицы отразилась печаль.

– В том, что случилось с Майев, немало моей вины. Не стоило мне так долго оставлять ее во главе надзиравших за Иллиданом в заточении.

– А мне следовало понять куда больше, чем ты, любовь моя, – возразил верховный друид. – Ведь он был моим братом. Близнецом. Когда, после многих тысячелетий, Иллидан был освобожден, – пояснил он Джероду, – Майев показалось, будто вся ее жизнь прожита зря. Надзирать за его заточением стало для нее главной целью. Майев была едва ли не убита горем.

– Да, именно так бы сестра это и восприняла. Величайшей ее любовью всегда оставалась служба.

Тиранда вновь взяла рассказ в свои руки.

– Она исполнилась решимости выследить и изловить его. Долг службы превратился в одержимость. К несчастью, обстоятельства были не столь просты: дальнейшие события обернулись для всех нас катастрофой. Пытаясь предотвратить угрозу, я едва не рассталась с жизнью. Но вместо того, чтобы прийти мне на помощь, Майев предпочла преследовать Иллидана…

– Скажи уж проще: она предпочла пожертвовать тобой! – выпалил Малфурион, охваченный вновь пробудившимся к жизни гневом.

– Мал! Опомнись! – Тиранда перевела взгляд с мужа на Джерода.

Верховный друид склонил голову перед братом Майев.

– Прости меня, Джерод. Не стоило представлять твою сестру в этаком свете, особенно сейчас…

– Мне нужна только правда… какой бы ужасной она ни была.

– А правда, – с немалым сочувствием проговорила верховная жрица, – в том, что она убедила всех, включая Малфуриона, будто я погибла, унесенная разбушевавшейся рекой, а виноват в этом его брат. Для нее было важно одно: поймать Иллидана и наконец-то заставить его заплатить за все свои преступления.

И это, как было известно Джероду, ей почти удалось. Но когда Малфурион увидел ужас в глазах Иллидана, узнавшего, что случилось с Тирандой, план Майев развалился на части. Признание мага Кель’таса, позже ставшего главной движущей силой в создании эльфов крови, питающих неодолимое пристрастие к магии, раскрыло всем обман Майев. Бросив ее, верховный друид с Иллиданом отправился спасать Тиранду. А после, чувствуя себя в долгу перед братом, сыграл ключевую роль в его бегстве и изгнании в потусторонние земли, называемые Запредельем.

Казалось, на брата Майев дохнуло ледяным ветром, ненадолго вогнавшим его в дрожь. Странно, но ни верховный друид, ни верховная жрица холода не заметили. Тогда-то Джерод и понял, что холод на самом деле идет изнутри, порожденный осознанием, сколь неуклонно гнало сестру вперед чувство долга.

– Что произошло дальше, я знаю. Сестра и после этого от своего не отступилась, – мрачно заметил Джерод. – Она отправилась следом, после чего и случилось все, о чем мне рассказывали. Погоня через Запределье, пленение, пытка и, наконец, рука об руку с остальными, убийство – прошу прощения, верховный друид – твоего брата.

Малфурион покачал головой:

– Тебе нет причин извиняться. Все это ты должен был узнать – если не от нас, то от Майев.

– Мы долгое время считали ее погибшей… как и тебя, Джерод, – верховная жрица опустила взгляд. – Ее одержимость погубила Стражей почти без остатка. Вернувшись, Майев столкнулась с горькими чувствами и недоверием. Разум ее пришел в смятение, однако она выдержала. Только ее жизнестойкость, Джерод, и помогла нам с ней примириться. В твоей сестре многое достойно восхищения, и мы, несмотря на случившееся, многим ей обязаны.

Тиранда успокаивающе коснулась его плеча.

– Ты ко мне очень добра… – Джерод неловко переступил с ноги на ногу. – Но, если можно, я бы побыл здесь один.

– Разумеется. Нам все равно пора возвращаться. Прибывают новые гости.

Бывший командир кивнул:

– Пусть совет пройдет благополучно.

– На это мы и надеемся.

Верховная жрица с верховным друидом почтительно поклонились Джероду и оставили его у места погребения одного. Глядя им вслед, он понимал, что ему рассказали не все, но на самом деле сейчас это было неважно. Сейчас его заботило только одно – место, где обрела последний покой его Шаласир.

Джерод преклонил колени подле цветов. Их аромат проник в самую душу, немедля оживив в памяти лучшие дни рядом с женой. На время ему представилось, будто она по-прежнему с ним.

Но вот, наконец, при виде наглядных свидетельств тому, что Шаласир уснула вечным сном, вынужденный обратиться мыслями к будущему, Джерод Песнь Теней окинул взглядом цветы и негромко спросил:

– А что же станется со мной?

Малфурион хранил молчание, пока Джерод не остался далеко позади, и даже после этого заговорил вполголоса.

– Ты не сказала ему правды… по крайней мере, всей. Не рассказала всего о конфликте, случившемся меж тобой и Майев после ее возвращения.

– В этом не было надобности. С Майев мы друг друга поняли. Ее преданность долгу – отнюдь не пустяк. Вину она загладила, на том и делу конец.