В Изабелле, в каждом ее жесте, взгляде, в осанке чувствовалась настоящая порода. Это узкое белокожее лицо, алые полные губы, трепетные крылья тонкого носика и потрясающие глаза насыщенного цвета спелых маслин.

Влад по-настоящему запал, увлекся и даже влюбился, наверное. Свадьба была шикарной, в испанском старинном стиле, а потом был двухнедельный круиз по Средиземноморью на фантастической уникальной яхте Макса.

Секс был просто улетный, вот уж кто мог завести Влада и довести до полного бессилия, так это Изабелла. Она была невероятно страстной и столь же ненасытной, порой с очень большим перебором.

Но Владу нравилось. Первое время. А через год выяснилось, что вместе со своей прекрасной породой и влажными глазами цвета спелых маслин Изабелла унаследовала и сумасшествие, передающееся по женской линии из поколения в поколение, которое тщательно скрывала вся ее родня. Саркастически посмеиваясь над собой, Гарандин в полной мере ощутил, как маялись английские аристократы со своими сумасшедшими от частого кровосмешения в роду женами, запирая тех в башнях родовых замков и пряча от всего мира. Между прочим, повальное для европейской знати явление.

Ну Гарандин запирать молодую жену не собирался, а подал в европейский суд на ее родню за обман. Те умоляли его не бросать девочку, уверяя, что при должной терапии и возможностях современной медицины проявления нездоровья у Изабеллы сведены к минимуму и не опасны. Ну, насколько они «неопасны», эти самые проявления, Влад убедился на собственном опыте, но это не имело ровно никакого значения. Его юристы дело выиграли, и брак признали недействительным.

Третьей женой Гарандина через несколько лет после Изабеллы стала замечательная девочка Марина. Не модель, не певица, не актриса и даже не «династическая» дочь, а необыкновенно привлекательная, молоденькая переводчица с китайского языка, работавшая с Владом на международной конференции. И так она что-то ему запала своей милой улыбкой с ямочками, веселым, легким нравом, спокойным отношением к жизни и даже наличием двух образований, одно из которых было техническим.

Взял и женился. И в общем-то они неплохо ладили и жили, Марина постаралась приноровиться к образу его жизни, к масштабу его личности и к огромному количеству ограничений, которые неизбежно накладываются на жизнь жены очень богатого и значимого человека, например, к постоянной охране и отсутствию возможности свободно передвигаться и жить.

Через полтора года у них родился сын Иван Владиславович Гарандин.

Мальчишка великолепный! Такой умненький, такой спокойный, уравновешенный, миротворец по натуре, улыбчивый необыкновенно. Влад сразу же перевез в свой дом маму и деда с бабулей, которые раньше не хотели жить вместе, отстаивая свою независимость. Независимость он им оставил, правда, под охраной, а счастье быть с внучком и правнучком подарил в полной мере.

А через три года Маринка пришла к нему в кабинет, бухнулась на колени и, заливаясь слезами, призналась, что влюбилась до потери разума в молодого китайского бизнесмена, между прочим, партнера Гарандина по одному из совместных проектов. Она каялась, рыдала и просила ее отпустить.

– Марин, – произнес спокойным, ровным тоном Влад, – ты же понимаешь, что сына я тебе не отдам? Хотя бы потому, что ему будет постоянно грозить опасность?

– Я понимаю, понимаю, – принималась рыдать она еще пуще и смотрела на него с мукой в глазах, – ты разреши мне только видеться с ним, навещать. Умоляю.

Жену он поднял, и вдруг ему стало так ее отчего-то жалко. И так… так завидно, что ли. Прямо кольнуло такой острой завистью вот к тому, что она способна испытать такие сильные чувства, такую сильную, настоящую любовь. Он прижал ее к себе, обнял, и она понемногу успокоилась в его объятиях.

Гарандин был бизнесменом, деловым человеком, как нынче говорится, новой формации, современным, креативным и, как он считал, достаточно разумным. Понятное дело, что грехов на нем числилось немало, но такой фигней, как «моя собственность» и не достанешься ты никому с желанием наказать, растоптать, раскатать и уничтожить за то, что предпочла ему, великому, кого-то другого, это, извините, к современному российскому кинематографу. Это у них там сплошь и рядом олигархи-самодуры с явными клиническими отклонениями психики любимый типаж.

Марину он отпустил. Кстати, с ее новым мужем они неплохо поработали и в тот раз, и в последующие разы. Иван остался жить с Гарандиным, и, чтобы проводить с сыном как можно больше времени, Влад какое-то время брал малыша во все свои поездки. Но очень скоро понял, что столь стремительное перемещение по миру вредно для здоровья малыша, и оставил ребенка дома, под присмотром бабушки и прабабушки с прадедушкой, еще двух нянек и охраны. Но при любой возможности Влад старался приехать домой, хоть на час между перелетами, чтобы провести их с Ванькой, обожавшим отца и всегда бежавшим тому навстречу с радостным криком.

– То есть ты таки дотянулся до своих небес? – совсем тихо, как-то особенно проникновенно спросила его Дина. – Потрогал их руками?

– Да, – кивнул Влад, усмехнувшись совсем не весело, и пояснил: – Жесткие наверху небеса, Диночка. – И резко вздохнув-выдохнув, посмотрел и улыбнулся ей. И спросил, меняя тему: – Ну а у тебя как с детьми сложилось? Кирилл с отцом в хороших отношениях? Он ведь твою фамилию носит, а не отцовскую.

– Ну а чью еще, – легко рассмеялась Дина. – Ты же их с дедом рядом видел – одно лицо, одни повадки. Папенька сразу с гордостью заявил, как только внука на руки взял: «Моя порода, наследник». Да и какой он ему внук? Отцу же сорок один год был, когда Кирюша родился, какой там дед, о чем ты, он его как сына воспитывал и воспринимал и был для Кирюшки замечательным отцом. Да ты что, там такая любовь и взаимопонимание между этими двумя, ты же наверняка заметил, что у них какие-то особые отношения сложились. К тому же уже в пять лет парень проявил склонность и интерес к медицине. Так что без вариантов: Нагорный – и в медицину. А с Мишей, – вздохнула она задумчиво, – первое время он и его семья, как и обещали, принимали участие в жизни Кирилла и деньжат подбрасывали, и продукты деревенские, часто приходили с внуком посидеть и к себе брали. А на третьем курсе института Миша женился по любви и «по залету», у него создалась другая семья, и помогать нам они уже не могли. Сейчас у них трое детей, и с Кириллом Миша практически никаких отношений не поддерживает, так, поздравляют друг друга с днями рождения и Новым годом, и не более. А он и не рвется поддерживать отношения с той семьей, у него и в нашей все хорошо и гармонично. Год проработал у отца в клинике санитаром, еще заканчивая школу, и поступил в Первый мед.

– А Сонечка? Кто ее отец? – заинтересованно спросил Гарандин и расширил свой вопрос: – Как я понимаю, о нем никому ничего не известно? Ты очень успешно скрываешь его личность.

– Сонечка, – улыбнулась Дина и задумчиво посмотрела в боковое окно, на пролетающий мимо чуть размытый пейзаж, помолчала несколько секунд и, решившись, повернулась к Владу: – Сонечка моя приемная дочь.

– Да ладно, – удивился Гарандин, внимательно всматриваясь в выражение Дининого лица, – она же на тебя похожа. Да и сведений об удочерении нет никаких. А я умею добывать информацию, поверь мне.