— Да там, в Горах Отчаяния, в Скалах Судьбы, на севере, скрыт старинный храм. — Эльф одарил меня кривой улыбкой. — А в нем, если верить легендам, Три Зверя скрывают старинный артефакт. Талисман, который может уничтожить наш мир!

Он еще что-то говорил, но я уже не слышал. Память неожиданно сыграла со мной шутку — я как наяву увидел полуобнаженного всадника верхом на рогатом звере. В первый раз он появился вслед за Айдором и горел таким желанием уничтожить Темного Властелина в моем лице, что я наскоро сочинил какую-то сказку как раз про Горы Отчаяния, Скалы Судьбы, Драконов Вечности и так далее. Дескать, именно там и таится оружие, которым нужно сразить Темного Властелина. Но тогда-то я был уверен, что все это выдумка. А если он доберется до цели?..

От этой мысли зеркало и весь зал как-то поплыли у меня перед глазами.

Очнулся я, сидя в кресле, оттого, что Верт и Айдор в четыре руки пытались напоить меня вином. Рядом с видом Ангела Смерти, пришедшего по душу грешника, возвышался Тильс.

— И это — Властелин Мрака! — скривился он. — Падает в обморок тогда, когда должен хищно потирать руки и строить коварные планы! Да если вы захватите этот артефакт…

— То это будет чудом. — Я слабо, но решительно отвел руку Верта с кубком. — Какой-то ненормальный уже ищет его с весны.

Ежась под пристальными взглядами, я рассказал им о том визите охотника за Темными Властелинами.

— И вы уверены, что отправили его на смерть? — Тильс стоял надо мной безжалостный, как прокурор. — Что этот «ненормальный» свернет себе шею, пытаясь найти несуществующее место? И вместо этого указали ему точный адрес! Вот и имей дело с людьми, — последняя его реплика относилась к мирно спящему Мелкому. — Всегда найдут, что испортить! Наши предки столько труда положили на то, чтобы скрыть его, куда подальше, поставили надежную охрану, даже имя его забыли — и на тебе! Нашелся какой-то сумасшедший…

— Но-но!

— А, — отмахнулся от меня Тильс, всем своим видом показывая, что я могу сколько угодно пыжиться и угрожать — все кары, которые я обрушу на голову эльфа, ничто по сравнению с тем, что ожидает мир в случае, если артефакт попадет в чьи бы то ни было руки.

— Это что, настолько серьезно?

— Да! — хором гаркнули Тильс и Айдор, предка которого, насколько я помнил, воспитали эльфы.

— Тогда, — я встал и с удивлением услышал, как изменился мой голос, — я хочу, чтобы этот артефакт был у меня! Слышите? Не в Горах Отчаяния у каких-то там драконов под охраной каких-то там зверей, а у меня! Здесь! И мне безразлично, как он ко мне попадет! Слышите?

Сказал — и испугался того, какая вдруг наступила тишина. На меня таращились четыре пары глаз — моего собственного отражения и моих… сотрапезников? Советников? Союзников? И только в гробовой тишине послышались редкие хлопки — это были аплодисменты.

Мы всей компанией обернулись на источник звука — на пороге зала стоял прадедушка.

— Ну наконец-то! — произнес он.

На следующее утро я проснулся с четким осознанием того, что накануне произошло нечто необычайное. Чувствовал я себя прекрасно, во всем теле была подозрительная легкость — верный признак того, что память опять готова подставить мне ножку.

Еще не открывая глаз, я услышал мерное поскрипывание кресла-качалки, в котором любил отдыхать прадедушка. Это и послужило главным доказательством того, что я что-то пропустил в жизни. Ибо прадедушка скрипел креслом как-то очень осторожно, явно боясь быть услышанным. И так же осторожно что-то кому-то нашептывал. Чтобы этот старикан ШЕПТАЛ? Прадедушка, как все старики, был слегка глуховат и предпочитал разговаривать с окружающими на повышенных тонах. И вот — он шепчет.

Мысленно приготовившись к самому худшему, я открыл глаза.

— Я не сплю, — сказал я в пространство.

Шепот прекратился, скрипение усилилось. Я поискал глазами источник звука, попутно отметив, что нахожусь в одной из своих «кочующих» спален. Я ведь уже упоминал, что невидимые слуги быстро приноровились устраивать меня на ночлег где угодно — очевидно, из-за моих провалов в памяти, когда я просто забывал, где находится моя спальня.

У окна в качалке обнаружился прадедушка, державший на коленях толстый том, обитый кожей. Возле него, скрестив руки на груди, застыл Тильс.

— Доброе утро, — поздоровался я.

— Скорее добрый полдень! — ворчливо отозвался пенсионер. — Ну ты даешь, внучек! Не ожидал!

— Я… э-э… несколько ночей не спал, — начал было оправдываться я, — и теперь никак не могу войти в ритм…

— Не ожидал, — с нажимом повторил прадедушка, — что все настолько плохо.

— Что случилось? — Я сел на постели. — Я что, вчера опять?.. Но мы же не пили! — Я обратился за поддержкой к эльфу: — Или все-таки…

— Лучше бы напились, — скривился тот.

— Грустно, — прадедушка обращался тоже к эльфу, — что мой правнук настолько неадекватен…

— Но-но, дедушка! — Я вскочил и стал торопливо одеваться. — Не позорь меня перед подчиненными!

— Я вам не подчиняюсь, — холодным тоном проинформировал меня эльф. — Я пленник Тьмы и требую соответствующего обращения. А других тут нет.

— Кроме нас и этой зверушки, — прадедушка кивнул на Мелкого, который свернулся калачиком в ногах моей постели.

Я за шкирку поднял его и встряхнул. На меня обратились ясные глазки, в которых было море обожания.

— Хозяин проснулся! — радостно взвизгнул Мелкий и затрепыхался, стараясь добраться до меня и обнять. — Мы ждали, пока хозяин проснется! Но мы не дождались! Они ушли, не стали ждать! Они хотели вернуться быстро. Они обещали, что будут идти очень быстро. Но меня не взяли! А я так просил…

Я разжал руки, и Мелкий шлепнулся на пол.

— Куда ушли? Кто?

— Твои чурбаны, — снизошел до объяснений прадедушка. — Гомункулы. Строем. Выполнять твой приказ. Их не смог остановить даже Верт.

— Какой мой приказ? — прошептал я внезапно севшим голосом. Воображение уже стало рисовать картины, одну красочнее и кровожаднее другой. — Нет, я помню, что вчера что-то… Но я не отдавал никакого приказа! Клянусь!

— Ой ли? — ехидно усмехнулся прадедушка. — Не притворяйся, внучек! Ты все сделал правильно!

Я не в силах был и дальше выносить его ехидного тона и опрометью выскочил из спальни.

В общем зале, куда ноги сами принесли меня, царили разгром и остатки глобальной пьянки. Судя по некоторым признакам, напились всего двое — Айдор и Верт. Но стол был заставлен пустыми кувшинами, вокруг валялись огрызки и обглоданные кости, на полу высыхали разноцветные лужи, а зеркало было забрызгано чем-то зеленовато-бурым. Из-за грязного пятна немедленно высунулось мое отражение и сделало красноречивый жест — мол, если эту гадость не уберут, меня стошнит! Виновники сего безобразия спали, причем Айдор расположился в моем кресле и храпел так громко, как и подобает потомку великого героя. Что до Верта, то он скромно прикорнул на полу, завернувшись в портьеру и подложив под голову кувшин. Когда я попытался привести его в чувство, он только подрыгал ногой и пробормотал: