Первые пять этажей башни должны были быть заполнены аркадой магазинов высшего класса. Далее шло одиннадцать этажей офисов, тридцать восемь этажей роскошных квартир, и несколько механических этажей, чтобы поддерживать все здание. Трамп хотел свою башню не такой, как все остальные небоскребы на стальном каркасе, а преимущественно построенную из железобетона, что давало возможность более гибких планов этажей. Строительство, по словам Рэс, было спланировано как работа по методу скоростного проектирования, когда рабочие бригады начинали работы еще до того, как все планы были готовы. Бригады работали шесть дней в неделю, заливая новый цементный пол каждые два дня. Один начальник бригады по работе с цементом, Эдди Биспо, сказал, что расписание строительства было настолько требовательным, что он приходил на работу к шести утра и иногда не уходил вплоть до 11.30 вечера.

Решение поторопить работы заставило Трампа пересечься с мощным «цементным клубом» Нью-Йорка, картелью союзов, контролируемых мафией и подрядчиками, которые вступали в сговор, чтобы поднять цены, блокировали соперников, и наказывали несговорчивых застройщиков дорогостоящими забастовками. Многие другие застройщики Нью-Йорка были вынуждены вступать в подобные противоречивые сделки. Цемент для башни Трампа происходил из ЭсэндЭй Конкрит, который позже переходил в собственность к двум криминальным семьям Нью-Йорка: «Толстяка» Тони Салерно, из семьи Дженовезе, и Пол «Большой Пол» Кастелано, из Гамбино (Кастелано был убит в 1985 году у Стейкхауса Спаркс на Ист-Сайде Манхэттена во время мафиозной перестрелки, организованной гангстером Джоном Готти). Рой Кон представлял Салерно и других фигур из мира гангстеров, а также был дружен с другим главарем, Джоном Коди, который руководил союзом Тимстер, контролировавшим водителей грузовиков с цементом. Документы, приведенные Жилищным подкомитетом по уголовному правосудию, в 1989 году назвали Коди «наиболее значительным рэкетиром в сфере труда, который наживался на строительной отрасли Нью-Йорка».

В 1982 году, когда забастовки профсоюзов заморозили застройки по всему городу, строительства башни Трампа не потеряло ни минуты. Когда башня открылась в следующем году, три просторных дублекса на шестьдесят четвертом и шестьдесят пятом этажах, прямо под пентхаусом Трампа были проданы девушке Коди, Верине Хиксон, чьи апартаменты выигрывали у дорогостоящих соседей этажом выше, включая единственный закрытый бассейн башни. Структурные инженеры башни Трампа произвели работы, включая разработку специального каркаса для размещения бассейна. В течение шести месяцев после того, как она въехала, у Хиксон в апартаментах находилось от тридцати до пятидесяти рабочих каждый день, устанавливая ей кедровые и лаковые шкафы-купе, широкие зеркала и сауну общей стоимостью в 150 000 долларов. Когда Трамп воспротивился одному из запросов Хиксон, она позвонила Коди, и поставки стройматериалов в здание прекратились до тех пор, пока работы в ее апартаментах не были возобновлены.

Хиксон отличалась от ультрабогатой клиентуры апартаментов башни Трампа. Во время облавы 1986 года, проведенной после того, как ей не удалось выплатить ссуду в размере трех миллионов долларов, Хиксон сказала, что она никогда не была трудоустроена, имеет только один кредитный счет с двумя долларами на нем, и не имеет никаких сберегательных счетов, акций или собственности за исключением пышных апартаментов в башне Трампа. Она сказала, что ее бывший муж, богатый бизнесмен из Техаса, посылал ей 2000 долларов в месяц на воспитание ребенка, покрывал ее расходы на содержание кондоминиума в размере 7800 долларов ежемесячно и платил за подготовительные курсы для поступления в высшее учебное заведение для их шестнадцатилетнего сына. Хиксон сказала, что ее апартаменты по большому счету немеблированные, с парой стульев и «видавшими виды столами» в придачу к закрытому бассейну. У нее была другая мебель на складе, но она не могла вспомнить, где именно: «Где-то в Америке, в Бруклине, кто знает, куда отправляются эти вещи?» Она сказала, что никогда не ела дома, скорее в отличных ресторанах, таких как La Cаte Basque, Ля Гренуэль и 21. Как она за все это платила? «У меня богатые друзья, – сказала она, – они любят приглашать меня». После того как Коди был обвинен за рэкетирство в 1982 году и отправлен в тюрьму, Трамп повел Хиксон в суд. После того как она потеряла 300 000 долларов в качестве платежей за содержание кондоминиума, Хиксон стала банкротом, и кредиторы забрали ее апартаменты в башне Трампа.

Вызванный в суд повесткой федеральными следователями в 1980 году, Трамп отрицал предоставление апартаментов в обмен на продолжение своего проекта. Коди тем временем сказал, что он «знал хорошо Трампа», добавив, что «Дональд любил вести дела со мной через Роя Кона». После того как Коди умер в 2001 году, Трамп назвал его «одним психопатичным сумасшедшим ублюдком» и «настоящей сволочью».

По мере того как башня поднималась ввысь, Трамп настойчиво двигался вперед с планами на массивный комплекс кондоминиумов на южной границе Сентрал-Парка. В 1981 году он купил два величественных старых здания – «Барбизон-Плаза-отель» и пятнадцатиэтажное многоквартирное здание по соседству на 100-1, «Сентрал-Парк Саус» – за 13 миллионов долларов. Трамп купил их, чтобы снести, но он столкнулся с сильным сопротивлением жильцов, которые жаждали оставить свои контролируемые арендой квартиры. Трамп осуждал своих оппонентов, как «миллионеров в норковых шубах за рулем «роллс-ройсов». Некоторые из жителей были пожилыми людьми с фиксированным доходом; другие были действительно хорошо обеспеченные звезды.

Трамп, по словам жильцов, пытался принудить их съехать, надоедая им. Он пообещал заселить бездомных людей в как минимум десять свободных апартаментов; город отклонил щедрое предложение. Обслуживающий персонал игнорировал негерметичные смесители и сломанные приборы и прикрывал окна пустых квартир противной оловянной фольгой. Группа жильцов обвинила Трампа в преследованиях, но он все отрицал. «Позвольте рассказать вам кое-что о богатых, – сказал он. – У них очень низкий болевой порог».

После пятилетнего безрезультатного противостояния Трамп оставил свои планы по сносу и сказал, что он проведет реновацию дома номер 100, Сентрал-Парк-Хаус, в двадцать шесть роскошных апартаментов. Существующие жильцы могли остаться. «Барбизон-Плаза-отель» был закрыт, поэтому его 950 комнат могли быть преобразованы в четыре сотни роскошных апартаментов. В начале 1983 года, перед тем, как Трамп приступил к этому разговору, он спросил Стивена Н. Ифшина, брокера по коммерческой недвижимости ниши, сможет ли тот найти покупателя на оба здания, «Барбизон Отеля» и многоквартирного дома рядом с ним. Ифшин был уверен, что сможет.

Я хочу 100 миллионов долларов за два здание вместе, сказал Трамп.

Это очень много денег, сказал Ифшин, ошеломленный подобным огромным запросом. Подобная цена была неслыханной для арены недвижимости Манхэттена в то время, даже как неофициальная высокая цифра, произнесенная привилегированными покупателями, называемая «суммой по слухам». Но брокерское обслуживание подобной сделки могло принести Ифшину несколько миллионов долларов комиссии, и он дал слово, что здания будут проданы. Шерман Коэн, жесткий делец на рынке собственности Манхэттена, выявил интерес, и Ифшин организовал встречу в офисе Трампа. Перед тем как занять свое место за столом переговоров Трампа, Коэн зажег сигарету. Но когда он потянулся за пепельницей к середине стола, она не сдвинулась с места.