Поначалу чемодан не казался тяжелым, но постепенно Рэй начал уставать. Зайдя в бар, он заказал себе чашку капуччино и порцию неразбавленного виски. Он вспомнил о лодочнике-гондольере, перевозчике овощей, вытащившем его из воды, но тут же подумал, что на вокзал, где он мог бы попытаться его найти, пока лучше не соваться. Придумать что-нибудь подходящее ему не удавалось. Основная проблема была связана с паспортом, но даже если бы он, придя в любой отель, назвал фальшивые паспортные данные, все равно многие могли бы узнать его по фотографии, опубликованной в газете. Знакомиться с новой девушкой у него не было ни малейшего желания, а вздумай он снять комнату по объявлению, любая хозяйка могла бы признать в молодом американце, пусть и с бородой, человека, чью фотографию напечатали в газете, и заподозрить неладное.

Рэй зашел в небольшой ресторанчик и выбрал себе место возле батареи. Достав из чемодана книгу, он постарался просидеть за столом как можно дольше, чтобы скоротать время. В конце концов к нему вернулась бодрость, и он прокатился на вапоретто от Джильо до Пьяццале Рома. Там, как он и ожидал, ему удалось найти гостиницу без ночлега, где он принял душ, побрился и немного отдохнул. Паспорта у него никто не спрашивал. На вокзале Рэй боялся наткнуться на полицейских, поэтому старался ни на кого не смотреть, и все обошлось благополучно.

К ночи похолодало. Рэй спросил у кассира в будке, где загружаются маслом и овощами гондольеры, и ему указали куда-то в сторону моста Скальци. Рэй медленно брел в темноте мимо железнодорожного вокзала. Рядом на канале покачивались на воде привязанные на ночь гондолы. На некоторых из них светились в темноте масляные печурки. Наконец Рэй увидел человека.

— Простите, в котором часу обычно бывает загрузка?

— Около шести утра, — отозвался коренастый мужчина, гревшийся возле печки на палубе своей баржи.

— А я думал, некоторые гондольеры приплывают раньше и спят в лодках до утра.

— В такую-то погоду?

Рэй поблагодарил лодочника и пошел прочь, едва не наступив в кучу собачьего дерьма, от непогоды разросшегося до размеров человечьего. Рэй тупо смотрел на него, потом, сообразив наконец, что это такое, отвернулся и подумал: «Я больше не Рэй Гаррет, а значит, могу чувствовать себя, как никогда, свободно». Сейчас он испытывал те же чувства, что и в то утро, когда выбрался из воды, и, глядя из окна отеля, думал: «Вид как вид, обычный для итальянского города, а я могу быть теперь кем угодно, потому что теперь я никто и мне все равно». От былого беспокойства и тревог не осталось и следа. Он просто был никем — теперь у него не было ни Пэгги, ни чувства вины, ни комплекса неполноценности (или превосходства), ни дома (постоянного или временного), ни даже паспорта. Зато появилось ощущение легкости, словно он скинул с плеч тяжелую ношу. Должно быть, те же чувства испытывают преступники, находящиеся в бегах, с той лишь разницей, что им приходится прятаться от закона.

Он огляделся по сторонам — ни одной гондолы на воде. Рэй подумал, не вернуться ли ему в свою гостиницу, но потом решил снова обратиться к человеку на барже.

— Могу я кое-что у вас спросить? Не знаете ли вы кого-нибудь из здешних гондольеров?

— Кое-кого знаю.

— Я разыскиваю человека, который приходит со стороны залива. У него своя гондола, и он каждое утро развозит с вокзала масло и овощи. Примерно вот такого роста. — Он показал. — Волосы с проседью, коротко подстрижены, небрит, говорит на местном наречии.

Итальянец призадумался, и это придало Рэю бодрости.

— Лет пятидесяти?

— Около того.

— Может, Луиджи? Он все бредит морскими драконами. — Незнакомец рассмеялся и вдруг осторожно спросил: — А зачем он вам?

— Я должен ему четыре тысячи лир, — отчеканил Рэй заранее приготовленный ответ.

— Да, наверное, вам нужен Луиджи Лотто. Что-нибудь он вам говорил? Жена у него есть? Внуки?

— Этого я не знаю.

— Если это Луиджи, то он мог приболеть. Он не всегда выходит.

— А где он живет?

— На Джудекке, за тратторией «Ми фаворита», — с готовностью выпалил незнакомец.

— А где это? Какая остановка?

Человек пожал плечами.

— Точно не знаю. Спросите кого-нибудь еще, — сказал он, потирая руки возле печи.

— Grazie, — сказал Рэй.

— Prego.

Рэй сел на ближайший вапоретто в сторону Большого канала. На Рива дельи Скьявони он пересел на другой катер, идущий в сторону Джудекки. Было половина второго ночи. Искать Луиджи Лотто было все равно что иголку в стоге сена, но для Рэя он, похоже, был единственным другом во всей Венеции.

На Джудекке он зашел в первый попавшийся бар и спросил, как найти траторию «Ми фаворита». Бармен не знал, зато один из посетителей объяснил Рэю, как туда пройти.

— Только она может быть уже закрыта, — предупредил его посетитель.

— Non importa. Grazie[10], — сказал Рэй и вышел.

«Ми фаворита» располагалась в глубине двора, окруженного какими-то колючими растениями. Рэй вошел и спросил у женщины, занимавшейся уборкой, не знает ли она, где живет семейство Лотто. Та не знала, но сообщила, что в доме за тратторией проживает пятнадцать семей. Рэй отправился туда.

Дом имел пятизначный номер, заканчивавшийся буквой «А», но названия улицы Рэй нигде не увидел. Что еще хуже, на табличках внизу не было фамилий жильцов, кроме одной — Вентура. Рэй, содрогнувшись от холода, посмотрел на часы — они показывали два. «Все не так, — подумал Рэй. — Я все делаю не так». Фасад дома утопал во мраке — ни единого огонька.

Слева послышались чьи-то уверенные шаги. Темная фигура приблизилась, и Рэй подумал о Коулмэне, но этот человек, хотя и был невысок и тоже ходил вперевалочку, был гораздо моложе. Он даже держал во рту сигару, как Коулмэн. Рэй отступил к дому, встав к нему спиной, и приготовился удирать или драться. Человек посмотрел на него и направился к двери.

— Простите, сэр, — обратился к нему Рэй. — Вы не знаете, здесь живет семья Лотто?

— Лотто? Да, живут такие, — ответил тот, вынимая изо рта сигарету (теперь Рэй увидел, что это не сигара). — На четвертом этаже. — Он открыл дверь ключом.

— Как вы думаете, может, они еще не спят? Дело в том, что…

— Может, и не спят. Он ведь работает на своей гондоле, а шум у них, по-моему, не прекращается круглые сутки. Я живу под ними. Хотите войти?

Рэй поблагодарил мужчину и поднялся вслед за ним по лестнице. В запущенном здании с облупившимися стенами, казалось, было холоднее, чем на улице.

— Самая дальняя дверь справа. — Мужчина указал наверх.

Рэй поднялся еще на один пролет. Из-под двери пробивалась полоска света, и Рэй, сочтя это добрым знаком, вздохнул с облегчением. Он постучался.