Оставив за спиной индустриальный район, группа остановилась в неглубокой ложбине. Перед последним рывком следовало отдохнуть и осмотреться.

В разгар гражданской войны международный аэропорт вынужденно приостанавливал свою работу, а в декабре две тысячи шестнадцатого открылся снова. Помимо рейсов гражданской авиации отсюда же выполняли вылеты самолеты сирийских ВВС.

Да, такие вот были странности у местной войны: в семистах метрах от полосы проходила линия фронта, а в кассах оформляли билеты, в терминалах досматривали пассажиров, по ленточным транспортерам ехали сумки и чемоданы с бирками…

— Не понимаю… — отложил бинокль прапорщик.

— Чего ты не понимаешь? — спросил майор.

— Как же они шныряют со снарядами мимо охраняемого аэродрома? Я только с северной стороны насчитал пять вышек с постами охраны.

— По тоннелям, Дима, по тоннелям. Здесь вся земля перекопана вдоль и поперек.

— И здесь тоже?! Так далеко от города?!

— Ну, не так уж и далеко — это его окраина.

— Черви проклятые…

Отдышавшись и выбрав дальнейший маршрут, группа двинулась к выбранной точке. Небо уже темнело, до наступления ночи оставалось не более часа…

Погода была в самый раз: тепло, безветренно, волнение моря не превышало полутора баллов.

Около часа назад крейсер прибыл в заданную точку, расположенную в двадцати милях от сирийского берега. Боцманская команда при минимальном освещении спустила на воду катер, погрузила с помощью крана в воду буксировщик и прикрепила его к борту катера швартовыми канатами. Затем помогла группе Хабарова перекидать упакованные в зеленые мешки шмотки.

Пловцы переоделись в гидрокостюмы. Минут за пять до отправки штурман крейсера передал Александру листок.

— Спасибо, — подлез тот под желтый фонарь и пробежал взглядом по напечатанному тексту.

На листе была подробная распечатка глубин. На обратной стороне — схема течений по всему маршруту — от точки старта до сирийского берега.

— Поехали! — подал знак Хабаров.

Командовал катером старший лейтенант, у штурвала стоял мичман.

Двигатель увеличил обороты, за кормой появился белый бурун. Отвалив от борта крейсера, катер стал набирать скорость, одновременно подворачивая к берегу. До места высадки группы он должен был преодолеть около двадцати шести километров. Оставшиеся десять-двенадцать пловцам предстояло «топать» самостоятельно…

Дабы не привлекать внимания турецких рыбаков и пограничников, суда которых шныряли севернее, последние мили катер шел на малых оборотах и с выключенными навигационными огнями.

— Прибыли, товарищ капитан второго ранга, — почему-то шепотом доложил старший лейтенант.

Двигатель смолк.

Катер легко покачивался на невысоких волнах в двенадцати километрах от берега. Вокруг была жуткая темнота, а яркие звезды мерцали повсюду: сверху, слева, справа и даже снизу, отражаясь в воде.

Подготовка была закончена, пятеро офицеров в полном облачении, с герметичными мешками в руках стояли перед Хабаровым. Подходя с фонарем по очереди к каждому из подчиненных, тот производил последнюю проверку перед погружением. Взгляд опытного боевого пловца цепко выхватывал каждую мелочь: целостность дыхательных магистралей, легочного автомата, положение байпасных клапанов, исправность автомата промывки дыхательной системы, наличие свежих регенеративных патронов и нужного давления в заправленных баллонах…

Бросив последний взгляд на часы, Александр скомандовал:

— Погнали!

Все уселись на борт катера, надвинули на лица маски, открыли баллоны. И одновременно опрокинулись назад.

Позицию для наблюдения Жилин выбрал отменную.

С востока к территории аэродрома примыкало небольшое селение. Сергей слышал, что система подземных коммуникаций заканчивается где-то здесь — рядом с этим селением, потому и расположил группу на крыше заброшенного цеха, с которой открывался отличный обзор во все стороны.

Протащившись по выжженной равнине более шестидесяти километров, бойцы группы здорово устали. Дежурить решили посменно: двое отдыхают, двое осматривают район аэродрома с помощью ночного прицела и ПНВ.

Первыми в дозор заступили Жилин и Курко. Соболь со Смирновым улеглись в трех метрах и моментально заснули, даже ни разу друг друга не подколов и не рассказав ни одного анекдота…

Около двенадцати ночи, когда первая пара намеревалась разбудить вторую и поменяться с ней местами, Курко вдруг толкнул командира в бок:

— Посмотри влево.

Тот переместил взгляд ближе к пустынному шоссе, но ничего и никого не обнаружив, ответил:

— Гена, ничего не вижу.

— По ближней обочине идет группа людей.

— Где именно?

— Пересечение с второстепенной дорогой видишь?

— Да.

— Метров на триста ближе к нам.

— Понял… Ага, есть!

Оба принялись регулировать оптику и детально рассматривать обнаруженных людей. Возможно, это были обычные беженцы, которые в последние месяцы сотнями покидали охваченный огнем город. Действительно, группа мужчин и женщин, поспешно двигавшихся на восток, более всего походила на гражданских, бежавших в Эр-Ракку от надоевшей войны.

Когда беженцы исчезли из поля зрения, Жилин с Курко разбудили товарищей, а сами улеглись отдыхать. Генка отрубился сразу, а Серега, прежде чем заснуть, минут десять ворочался на бетонных перекрытиях старого заводского корпуса.

— Командир… Командир… — выдернул его из небытия взволнованный голос Смирнова.

— Что случилось? Я заснул? — встрепенулся тот.

— Да, полчаса поспал. Мы тут группу людей обнаружили. Ты должен посмотреть.

— Где?

— Идут мимо нашего корпуса, восточнее метров триста.

— Беженцы? — принял Жилин сидячее положение.

— Нет, определенно не беженцы, — уверенно произнес старший лейтенант. — Все — мужики, одеты, как подобает боевикам, в руках автоматы.

Майор моментально оказался у невысокого бортика, венчавшего край крыши, и, схватив прибор ночного видения, осмотрел указанное место. Убедившись, в правильности сделанных Смирновым и Соболем выводов, приказал:

— Подрываемся, граждане! Возможно, это те, кто нам нужен. Мы должны проследить за ними…

Оказавшись в воде, пловцы первым делом проверили исправную работу дыхательных аппаратов.

Все шесть ребризеров функционировали отлично.

Следующим действием парни отвязали от борта катера буксировщик и ушли вместе с ним под воду.

Десять-двенадцать метров — наилучшая глубина для подобных стайерских заплывов. Причин тому несколько. Во-первых, на таких небольших глубинах инжекторно-регенеративные аппараты с гелиево-кислородной дыхательной смесью работали гораздо дольше. Во-вторых, эта глубина считалась безопасной даже при неожиданных встречах с крупными судами, имеющими приличную осадку.