туда все, на что упадет глаз: пару вырванных страниц из книг с заклинаниями, несколько снадобий и флаконов с зельями, сменную рубашку…

И тут полог шатра распахнулся, и Холд увидел стоящего на пороге Хозила. Он больше походил на восставшего мертвеца, который пришел прямиком с поля битвы, чем на мага-лекаря. Лицо бледное, глаза запали, волосы всклокочены, рубаха разорвана и выбилась из-под жилета, одного рукава и вовсе нет, на плече – глубокие царапины, будто он сражался с диким зверем не на жизнь, а на смерть.

– Ты решил нарушить сделку? – спросил после молчания Холд. – То есть смерть все-таки лучше, чем жизнь с возлюбленной?

– О, замолчи, старый демон! – уставшим севшим голосом отмахнулся маг. – И дай воды.

Холд кинул Хозилу флягу, которую маг тут же осушил в один глоток.

– Итак, – все еще надсаженным голосом начал он, утерев рот, – куда мы направляемся?

– К озеру, – ответил Холд, протягивая магу листок. Тот взял, повертел, рассматривая и вчитываясь, и вскрикнул:

– Что?! И это все, что она тебе дала? Это что же получается? Я страдал из-за какого-то жалкого клочка бумаги, который и картой не назовешь? Какое, человек ее разбери, озеро?!

Холд не спешил останавливать поток возмущений и ругательств, а молча достал из сундука ножны с серповидным клинком и кинул их в мешок к остальной поклаже. Потом подумал минутку и, вынув из какого-то огромного тома малый ятаган, который, судя по всему, служил закладкой, добавил к вещам и его. Маг тем временем обессилел и рухнул в бархатное кресло, безучастно глядя в пустоту. И тогда демон спросил:

– Слышал легенду о Нарциссе?

Маг покачал головой:

– Не люблю древние байки.

– Жил-был молодой торговец ночи, который никого не считал достойным своей любви. Звали его…

– Дай угадаю. Нарцисс? – перебил Хозил. – Давай дальше, к менее очевидному.

Демон нахмурился, но, поскольку маг не обратил на это никакого внимания, продолжил:

– Однажды Нарцисс гулял в Светлом лесу и приглянулся одной нимфе. Но ее любовь он отверг – как и всех прочих, кто ему в чувствах признавался. Нимфа – звали ее Эхо – так рыдала, что страданиями ее проникся сам Ночной Базар и волею своей проклял Нарцисса. С тех пор никто не способен был заговорить с ним первым – а только мог повторять последнее сказанное юношей слово.

– Ха, я понял иронию! – сквозь смех воскликнул маг. – Нимфу-то, страдалицу, звали Эхо! А-а-аха-ха-ха! Вот это да! Ну Ночной Базар, ну шутник! – Хозил стих так же резко, как и захохотал, и уже сдержанно добавил: – Продолжай.

– Но на Нарцисса это особо не повлияло. Ему ничья компания и не была нужна. И вот вышел он как-то на берег водоема. Тот был настолько чист и прозрачен, что Нарцисс, наклонившись, тут же увидел свое отражение и моментально влюбился в этот облик. Он попытался окликнуть его, но, как ни старался, отражение не отвечало ему.

– Ну конечно, не отвечало! Оно же от-ра-же-ни-е! – опять встрял Хозил. – А истории не про придурков у тебя есть?

– Так он и помер, прям на том берегу, – влюбленный в себя, а потому в полном одиночестве, – закончил Холд, стараясь игнорировать мага, который, очевидно, немного тронулся рассудком от стресса. – А в его честь потом цветок назвали.

– Да, слышал. Я же лекарь. А цветок этот бесполезный, кстати, – ни для каких отваров не годен, целебных свойств не имеет. По крайней мере для нечисти. Но-о-о… когда начнется что-то про зеркало правды? – уточнил маг.

– Я думаю, что озеро, которое отметила на карте Умэ, и есть тот водоем, в который смотрелся Нарцисс. И оно же целиком – зеркало правды. Я узнал его: оно очень древнее и зовется Непоколебимым.

– А-а-а, опять древняя ирония, – задумчиво протянул маг и недоверчиво уставился на демона.

– И так же думает автор одной из моих книг, – добавил Холд и вынул из мешка увесистый том. – А он еще никогда не ошибался.

– Ну что ж, – пожал плечами Хозил. – Других идей все равно нет. Отправимся же к озеру! – и с этими словами вскочил с кресла и решительно покинул шатер.

Холд сокрушенно покачал головой, закинул книгу обратно в мешок, забросил его на плечо и пошел догонять своего взбалмошного друга.

В этот раз их путь лежал на север Ночного Базара, на огромное плато, которое купалось в лунном свете и будто пропиталось его серебром. Казалось, что отсюда он и разбегался по всему остальному миру. Шатры с палатками и телегами опоясывали плато по кругу, словно пятясь, а в его центре, будто в кратере, недвижимо стояло озеро с гладкой и блестящей, как начищенная сталь, поверхностью. От него во все стороны разбегались тонкие ручейки и, с длиной русла набирая силу, пропадали из виду. Где-то далеко отсюда они становились реками и большими ручьями Ночного Базара, образовывали новые озера и заводи.

Демон и маг добирались сюда почти целую ночь, но особо не разговаривали. Холд думал о своем, и Хозил, кажется, тоже – по крайней мере он непрестанно вздыхал, охал и останавливался, чтобы нервно почесаться. Но когда они вышли на перевал, с которого можно было оглядеть северное плато во всем его величии, демон не выдержал и задал мучивший его вопрос:

– И все-таки, как тебе удалось обхитрить кицунэ?

– А-а-а, это, – произнес Хозил, будто речь шла о деле давно минувших дней, и снова почесался. – Она так обрадовалась той возможности отомстить мне, которая ей наконец подвернулась, что совсем потеряла хватку. И совершенно забыла обговорить в условиях нашей сделки ее срок, – маг самодовольно улыбнулся. – Ты – моя цена, хочу, чтобы ты остался в шатре со мной, – передразнил он Умэ, сделав свой голос высоким и томным, а потом продолжил: – Тьфу Да пожалуйста. Вот я – остался в шатре с тобой. Всё как она желала. Только речь не шла о том, что я обязан торчать там вечность. Так что я выдержал несколько… страстных атак… А потом откланялся. Ох, как же она верещала, когда я убегал из шатра!

– Впечатляет, – признался демон. – Ты просто король хитрецов.

– О да, – устало сказал маг. – Только она мне всю спину расцарапала. Надо помазать желе из незабудок. Хотя лучше бы их называли забудками… Когти у нее, скажу я тебе… Бр-р-р! Ну да ладно. Это потом. Всё позади. К озеру?

Холд кивнул, и они начали спускаться с гряды. Он нечасто бывал здесь, хотя всегда отдавал мысленную дань древности и легендарности этого места. Плато было холодным, пугающим, надменным. Завораживающе красивым. Озеро в кратере отражало небо и поэтому будто испускало лунный