категорически отклонила любые попытки, мотивируя отказ необходимостью разминать больные ноги. Раньше Борис Иванович работал доцентом на кафедре философии местного университета. Мариша, видя замешательство Андрея, решила нарушить молчание философским вопросом, который действительно ее интересовал.

— А вот скажите, Борис Иванович, вы, во что больше верите в случайность или в закономерность?

— Ну, это замечательный вопрос, особенно из уст такой молодой и прекрасной особы… Собственно говоря, это две стороны одной медали.

Тут он пустился в дебри откровенной философии, так что уже на четвертом предложении Марина потеряла логическую нить повествования и лишь цеплялась за какие-то обрывки фраз. Андрей вышел на кухню. Сознание Марины перенесло ее на второй курс в кабинет философии. Она и Сергей Капустин за одним столом. Окна открыты. На дворе весна. Тема занятия та же «Случайность и закономерность». Марина запомнила это занятие до мельчайших подробностей. Вел цикл философии всеми любимый Глеб Николаевич, пожилой преподаватель с неподражаемым оптимизмом и чувством юмора. За что его любили все студенты. Плюс ко всему его очарованию то, что он никогда не отмечал отсутствующих.

— Итак, — сказал Глеб Николаевич, — сегодня весьма интересная тема. Кто готов нам выдать афоризмы?

С этого обычно начиналось занятие. Каждый пытался высказаться на нужную тему, и не просто высказаться, а с юмором, придумать остроту или афоризм. Или зачитать.

Группа зашумела. Панков, их вечно занудный староста, сказал:

— Жизнь — цепь сплошных случайностей. В ней нет ничего закономерного, на самом деле.

Кто-то присвистнул и возразил:

— А как же: «Что посеешь, то и пожнешь», «Не рой яму другому, сам в нее попадешь»?

— Это пословицы для поучения подрастающего поколения. В них столько исключений, — пытался спорить Панков.

И тут понеслось. Кто-то доказывал правоту случайности, а кто-то во всем видел закономерность.

Староста опять взял слово, он любил философствовать:

— Если исключить прямые силлогизмы типа «если много есть и мало двигаться, то станешь толстым и рано помрешь», «если по ночам гулять по малолюдным местам, то можно нарваться на неприятности», «если не учить, то можно не сдать экзамен», в остальном — жизнь — просто набор случайностей… Это точно.

Тут опять кто-то присвистнул, а девчонки захихикали:

— Если дать взятку… то экзамен автоматически сдан.

Сергей Капустин тоже взял слово, откашлялся и сказал:

— Думаю, что в жизни, действительно, бывают случайности, но они ничего не значат, с ними можно и нужно бороться. Нельзя давать волю случаю. Нужно все предвидеть и предусмотреть. В этом — задача каждого человека, особенно врача. Можно дать взятку — и вылететь из института.

Тут в спор включился преподаватель:

— Вот она — философия в чистом виде. Вы спорите, а я наслаждаюсь. На самом деле, ничего случайного в мире нет. Есть одни закономерности, порой, непонятные нам, скрытые, невидимые, недоказанные. Все имеет свою причину и следствие. Вроде бы абсолютная случайность — а она зачем-то нужна. Что касается ваших силлогизмов, то я, например, в юности часто гулял по ночам в безлюдных местах. Но ни разу не нарвался.

— Тогда время было другое, — донеслось сзади.

— О, нет! Времена всегда одни и те же… У меня странная жизнь. Я много раз мог умереть, но не умер. Тонул на зимнем льду — двое из наших погибли, а я уцелел, дважды — клиническая смерть, даже лавина на меня сошла в горах… Трое ели огурцы из банки, у двоих — ботулизм, а я выжил. Думаю об этом все время — почему?

— Если бы вы погибли, кто бы вел у нас философию?

— Думаю, что без преподавателя вы бы не остались, но любая случайность — не случайна. Она послана нам зачем-то. Вы знаете, что сказал мой любимый Платон по этому поводу: «Бог управляет всем, а вместе с Богом случайность и благовремение правят всеми человеческими делами».

Сережка Капустин тогда просто вспылил:

— Это же фатализм какой-то. Я тут выписал цитаты, чтобы не быть голословным: «Только тот, кто не полагается на счастливый случай, является хозяином собственной судьбы», — Мэтью Арнолд. «Случай» и «судьба» — одни только пустые слова; упорное благоразумие — вот судьба человека», — Дэвид Юм. Даже Лев Толстой тоже писал: «В судьбе нет случайностей; человек скорее создает, нежели встречает свою судьбу».

— Прекрасно, юноша. Я поставлю вам пятерку. Вы готовились к моему занятию. Это похвально. И все же, продолжая наш спор, прочитаю вам Библию: «И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их». Это из Екклесиаста, девятой главы.

— А кто верит в судьбу? — спросила вдруг Диана Колязина.

Группа молчала.

— Давайте, я вам всем по руке погадаю. А потом вы проверите. Исполнится все или нет…

— А ты умеешь?

— Умею. У меня бабушка гадалкой была.

Начался ажиотаж. Всем хотелось узнать судьбу. Тем более бесплатно, почти в научных целях и не всерьез. Случайные закономерности и закономерные случайности оказались сплетенными в несколько линий ладони. Все лезли с этими ладонями, перебивая друг друга, споря и подшучивая над приговорами новоявленной гадалки. Сережка вначале отказался, а потом все-таки согласился. Результат был ужасным. Диана сказала, что его линия жизни прерывается в самом начале. Сережка побледнел, а потом засмеялся: «Погиб в детстве, что ли? Может мне эту линию продлить как-то, фломастером прочертить или скальпелем пластическую операцию сделать?». Панков похлопал его по плечу: «Это же шутка, старик, не бери в голову». Марине нагадали любовь и счастливый брак, а Лере — какие-то неудачи на любовном фронте. Она очень расстроилась. Глеб Николаевич наотрез отказался от гадания. А через год с небольшим Сережки не стало… Все были в шоке, то и дело вспоминали это занятие по философии с гаданием. Марина поморщилась, вспоминая Сергея. Как после его гибели приходил следователь, беседовал со всеми. Позже всех оповестили, что это был несчастный случай. Котлован, дождь, плохое зрение, скользкая глина… Потом похороны. Цветы, море цветов. Марина боялась смотреть в глаза его родителям. Ведь это из ее дома он шел в ту ночь.

— Так вот и бывает, что не случайность — то закономерность, — вывел Борис Иванович Марину из сеанса воспоминаний. Оказалось, что он даже нарисовал ей на листе бумаги какие-то круги и стрелки, буквы и знаки, а она сидела тумба-тумбой и, наверное, даже не моргала.

Положение спас запыхтевший самовар и Вероника Ивановна с пирогом, тут же за ней вошел Андрей, неся сразу две вазочки с вареньем.

— Боря, хватит философии,