Я потом об этом не раз вспоминал, будто бес меня попутал. Схватил я его, завернул в куртку и припер в школу. Поставил за последнюю парту, сижу, жду перемену: у Зои второй урок был. Только звонок прозвенел, я шасть к столу. У нас тогда кабинетов не было, все уроки в одном классе проходили. Учительский стул в сторону, а вместо него этот грязный, поколотый унитаз. Зоя со звонком вошла, она молоденькая-то красивенькая была, тоненькая, но вредная до ужаса.

Как увидела, какой ее стульчак ожидает, книжки-тетрадки прямо у дверей бросила — и стрелой из класса.

Я это безобразие сразу за окно выбросил — и в бега.

Два дня в лесу отсиживался, нашли. Отец даже лупцевать не стал. В школе быстро документы сварганили, и покатил я в спецуху на казенные харчи. — Филипп криво усмехнулся. — Распустил я перед вами слюни, Елена Максимовна, извините, не нужно вам про это знать. Вы настоящей человеческой грязи еще не видели? Так вот, Филька Страдымов к вашим услугам.

— Не фиглярничайте, Филипп! Теперь только от вас зависит, как ваша да и Ильюшкина судьба повернется. Сломать все легко, а вот выстроить заново гораздо сложнее. — Она поднялась с кресла, успокаивающе погладила его по плечу. — Зовите брата, думаю, все готово, будем обедать.

Ильюшку, привыкшего к сухой картошке, кислой капусте да изредка, как к деликатесу, китайской лапше быстрого приготовления, стол поразил изобилием. Он всегда считал классную руководительницу человеком из другого, недоступного ему мира. Она занимательно вела уроки, ходила с ними в походы, работала в трудовом лагере, сажала саженцы кедра и сосны, ругала при случае, но после работы уходила в свой красивый дом, где мебель, картины — все было другим, непохожим на то, что он видел в домах одноклассников и соседей. Ему очень понравилось, что она не переоделась в застиранный фланелевый халат, как его мамка, а потчевала их разными вкусными вещами в ярком, красивом костюмчике.

Все это только упрочило его представление о классной руководительнице как о существе почти неземном и в то же время таком простом и веселом.

Мальчик видел, что брат чувствует себя неуютно и держится скованно. Он его, конечно, предупредил, пока Елены не было, чтобы не слишком приглядывался к дому учительницы. Хороших вещей у нее навалом. Ильюшка быстро углядел два японских телевизора — на кухне и в гостиной, видик и музыкальный центр. Поживиться при случае здесь можно прилично, но он бы предпочел отрубить себе руку за одно желание ограбить учительницу. Об этом он и сказал Филиппу, за что старший брат отвесил ему увесистую оплеуху и выругался сквозь зубы.

Парни допивали уже по второй чашке чая. От импортного рулета остались одни крошки, и Лена разворачивала еще одну упаковку, когда раздался стук в калитку. Лена выглянула в окно и увидела насупившегося Алексея.

Узкие голубые джинсы плотно обтягивали стройные мускулистые бедра и ноги, рубашка наполовину расстегнута, приоткрывает загорелую грудь. Он держал руки в задних карманах джинсов, отчего они еще больше натянулись, рельефно обозначив его сильное, красивое тело. Раскачиваясь с носка на пятку, он ждал ответа.

Лена почувствовала, как жар прилил к щекам и прокатился по всему телу.

— Выйди, Илья, спроси, что ему надо?

Ильюшка с готовностью выскочил на крыльцо.

Через несколько секунд дипломатических переговоров он появился на кухне и юркнул в угол. Алексей остался на пороге, но Лена заметила его внимательный взгляд, которым он обвел их теплую компанию.

Он не ошибся в своих предположениях. Парень постарше был примерно одного с ним возраста, но отмотал, как определил Ковалев с первого взгляда, не один срок. Густо татуированные руки, желтые фиксы и нагловатый взгляд выдавали в нем тертого уголовника. Интересные друзья, оказывается, у этой утонченной и интеллигентной Елены Максимовны Гангут! Но впрочем, ему-то какое дело, с кем водится его милая соседка.

— Извините, Елена Максимовна, мне телефон только завтра поставят, поэтому я попросил у вашего юного кавалера разрешения позвонить. Вы не возражаете?

Соседка, которая только что весело улыбалась своему подозрительному гостю, гордо задрала нос, презрительно сощурила глаза и проплыла мимо него в гостиную. Молча указала на телефон и не менее достойно удалилась. На пороге споткнувшись, шепотом чертыхнулась, но так и не оглянулась. Алексей был уверен, она почувствовала его взгляд, но даже спина у нее излучала такое пренебрежение к незваному визитеру, что он озадаченно хмыкнул. Что-то уж слишком сильно она демонстрирует свое презрение. Не переигрываешь ли, милая? Решив, что об этом стоит подумать, он набрал номер заместителя, узнал, как обстоят дела на биостанции, пообещал перезвонить попозже, после возвращения из района.

Сегодня он уже побывал в хозяйстве Терентьева.

Посмотрел, как ремонтируют порушенную ограду.

Вместе с Натальей и пожилым ветврачом они осматривали стельных маралух и недавно родившихся телят. Он вспомнил, как то и дело ловил на себе взгляд голубых кукольных глаз, заметил остренький кончик языка, которым девушка поминутно облизывала верхнюю губу. На обратном пути ветеринар предпочел обходную, более легкую дорогу, а они пошли напрямик, через поросшую кедровником невысокую гору.

Тропа была хорошо утоптана. За шестьдесят лет существования биостанции по ней прошло немало ног.

На более крутых участках Наталья беспомощно хватала его за руку, норовила прижаться бедром или грудью. Алексей еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Откровенные заигрывания сопливой еще девчонки были шиты белыми нитками и ничего, кроме усмешки, не вызывали.

На вершине лес поредел, и, хотя дул легкий ветерок, солнце припекало нещадно. Решительно закусив губу, Наталья расстегнула рубашку и, взглянув на начальника, стянула ее с плеч. Алексей продолжал демонстративно не замечать ее прелестей. Но самоуверенная девица не хотела сдаваться. Повела плечом так, что лямочка узенького лифчика соскользнула, потянула за собой кружевной край, почти полностью обнажила грудь. Алексей, широко расставив ноги, вглядывался вниз. Прямо под горой еле различимые фигурки копошились у ремонтируемого загона. Три или четыре ланки с маленькими телятами устроились в тени огромного валуна у подножия снежника, спасаясь от гнуса. Почувствовав дыхание девушки, Ковалев оглянулся. Она стояла почти вплотную. Одна грудь с крупным розовым соском полностью явилась свету во всем великолепии своей упругости и красоты. Наталья с притворной стыдливостью пыталась прикрыть ее растопыренными пальцами. Молча оглядев девушку с головы до ног, мужчина так же молча натянул ей лямку бюстгальтера на плечо. Потом опять же молча взял у нее из рук рубашку, накинул на плечи.

— Все, достаточно, девочка! Эти игры мне известны и, поверь, добром не кончаются. Найди себе мальчика, которому это все в новинку, и развлекай его в меру своих способностей. — Он перехватил руку, занесенную для пощечины. — Осторожно, красавица, это тоже оставь для своих более молодых поклонников.

Наталья резвой кобылицей рванула через кусты, а Алексей в одиночестве спустился вниз.