– Повезло нам, – промолвил вдруг Исфаган с какой-то непонятной злостью… впрочем, Раничев-то хорошо знал, почему чеканщик так злился – хотел сорвать куш, да не дали злодеи-конкуренты. Что ж он теперь удумает?

– До Мосула нам еще встретится какой-нибудь караван-сарай? – немного помолчав, осведомился Иван. Исфаган вздрогнул:

– Есть там один, маленький… Но обычно отсюда караван добирается до города за день.

Светало, и уже проснувшиеся поспешно будили спящих – приближалось время предрассветной молитвы, перед которым еще нужно был совершить омовение, пользуясь находившимся во дворе колодцем, ибо сказано в Коране: «Когда вы встаете на молитву, то мойте ваши лица и руки до локтей, обтирайте голову и ноги до щиколоток…»

Многие уже раскладывали на земле молитвенные коврики, поворачиваясь в сторону Мекки, вот уже зазвучал азан:

– Аллаху акбар!

Встав на колени, люди принялись молиться, и Раничев тактично спрятался за смоковницу.

– Ла иллаха Ллаху ва Махамадун расулу Ллахи-и-и-и….

Иван тоже помолился, перекрестив лоб, выбросил в пожухлую от жары траву бесполезный теперь уже пистолет, и, дождавшись, когда правоверные закончат намаз, вышел из-за деревьев.

Кричали верблюды, гомонили купцы и слуги, и погонщики ослов подгоняли своих упрямых друзей проклятиями и палками. Покинув гостеприимного Керима ас-Сабайи, караван Кривого Абдулчака, не спеша, направился к славному городу Мосулу – «дверям Ирака и ключу Хорассана», как называли его историки и поэты. Восемь лет назад этот великий торговый центр, стоявший на Шелковом пути, был разгромлен Тимуром, но с тех пор несколько оправился, зализал раны и, хотя и не достиг прежнего богатства, тем не менее притягивал к себе торговцев и крестьян. Из Армении и Ирана везли сюда чудесную золотую посуду и мягкие ворсистые ковры с узорным рисунком, из Сирии привозили стекло и сахар, из Китая – фарфор и шелк, и оружие из Магриба. Сами жители города торговали пшеницей, ячменем, фруктами, медом.

– А еще в Мосуле делают тончайшую ткань из хлопка, – просвещал Саида и Раничева чеканщик. – Если привезти хотя бы несколько отрезов такой ткани в полуночные страны или на север, в Русию, – можно стать очень богатым человеком.

– Наверное, так и поступлю, – Иван засмеялся. – Только вот подкоплю денег.

– Везет вам, – упавшим голосом произнес вдруг Саид. – Мне – так, видно, никогда ничего не скопить. Да и… вся моя семья погибла, кому я теперь нужен?

– Э, не скажи, парень! – Раничев покачал головой. – Твой отец, кажется, был садовником?

– Ну да, – кивнул юноша. – И я во всем ему помогал. О, если б вы только видели, какие сады отец разбивал во дворах богатейших людей Багдада! Чего там только не росло: смоковницы и финиковые пальмы, крепкий кедр и орешник, ягоды, фрукты, цветы – ярко-голубые, оранжевые, красные – какие хочешь!

– Ибан прав, – закивал Исфаган. – На твое умение всегда найдется спрос – не в Мосуле, так в Хамадане или Басре. Что там за задержка? – он обернулся на крики.

Раничев с Саидом тоже остановились, поджидая отставший караван: похоже, там что-то случилось с верблюдами. Саид даже побежал к каравану – узнать.

– Говорят, сбесилась любимая верблюдица Кривого Абдулчака, – вернувшись, доложил юноша. – Да и лошади – их ведут на продажу – покрылись какой-то подозрительной пеной, – Саид почесал спину между лопатками. – Говорят, хорошо бы их напоить вдоволь.

– Эдак придется сворачивать, – вполголоса заметил чеканщик. – Есть тут недалеко один маленький постоялый двор. Ага, видно, туда и направляемся.

– А нам туда зачем? – резонно спросил Саид. – Мы же можем спокойно идти в Мосул сами.

– И стать легкой добычей разбойников, – в тон ему продолжил Иван. – Э, не спеши так, парень!

– Он прав. – Исфаган поддержал Раничева. – К тому же – кто пустит в город бродяг?

– Да разве ж мы…

– А ты что же, Саид, думаешь, мы как-то по иному выглядим? Ноги твои босы и в цыпках, голова непокрыта, штаны порвались – на коленке дырка. А халат? Ты только посмотри на свой халат? Это же не одежда – рубище! Правда, спасибо караванщику и за такой… Все же лучше, чем идти голым. Тем не менее в город лучше войти с караваном. Тем более что Кривого Абдулчака в Мосуле, кажется, хорошо знают.

Маленький постоялый двор, о котором говорил Исфаган, на поверку оказался не таким уж и маленьким. Ну, конечно, поменьше, чем караван-сарай Керима ас-Сабайи – но ненамного. Правда, двор совсем уж маленький, узкий, а загон для скота позади дома огорожен почти сплошь прохудившейся оградой. Зато большой огород и круглый колодец, полный воды. Сразу после полуденной молитвы погонщики принялись поить лошадей, ишаков и верблюдов. Похоже, воды тут было вдоволь.

– Еще бы, – поглядывая на стреноженных лошадей, ухмыльнулся Исфаган. – Горы-то рядом.

Раничев с удовольствием напился от пуза и прилег отдохнуть в тени развесистого карагача. Там же расположились и остальные беженцы. Чеканщик с Саидом куда-то исчезли, впрочем, пацан вскоре явился, примостился рядом с Иваном и азартно зашептал в ухо:

– Там, – он кивнул в сторону огорода, – есть текущий с гор ручей… Пошли, кое-что увидишь.

– И что же? – Раничев поднялся на ноги, несмотря на усталость, спать ему не хотелось, хотя и надо было бы выспаться, кто знает, что еще там будет ночью?

Оглянувшись по сторонам, Саид быстро юркнул в прореху в ограде и поманил за собой Ивана. За забором тянулись грядки с огурцами, капустой и еще какими-то неизвестными Раничеву растениями, за грядками росли яблони и смоковницы, а за ними и впрямь журчал ручей – коричневатый, узенький, с переброшенным через него мостиком. У мостика мыли ноги девы в закрытых одеждах.

– Уже оделись, – с придыханием прошептал Саид. – Жаль, не успели. Ничего, может быть, сюда придут и другие женщины, я видел их в караване. Это-то, похоже, рабыни… Ну да, вон и старуха-ханум – для присмотра. – Парень кивнул на сгорбленную фигуру в длинной темной чадре с длинной палкой в руках. Палкой этой ханум подгоняла невольниц. Построила чуть ли не в шеренгу и погнала прочь.

Пропустив их, к ручью подошла другая женщина в длинной желтовато-серой накидке – джелаббе. Закатав шальвары почти до колен, женщина зашла в воду и, оглянувшись, сбросила накидку.

Саид еле сдержал возглас. Это была не женщина – пэри! Смуглая, тонкостанная, с выкрашенными хной волосами… Боже! Раничев вздрогнул, узнавая Мосул. Интересные получаются дела… Она, что же, сбежала от Тамерлана? Или дело гораздо хуже – ей, в числе многих прочих, поручили следить за Иваном? Если так, то… Девушка неожиданно оглянулась и, видимо, что-то заметив, вскрикнула, бросаясь к накидке.

– Бежим, – шепнул Ивану Саид. – Иначе нам не миновать палок!

Пригибаясь, он зайцем бросился прочь, петляя меж капустой и огурцами. Раничев же никуда не побежал – поздно. Еще секунда – и девчонка разразится криком. Что же – уподоблять себя зайцу? Несолидно в его-то возрасте.