дела, которые я ОБЯЗАН завершить. А потом уйду в другой мир. Сам знаешь, что ТУДА человек уйти может, а вот возратиться, увы… Может в старые времена и знали какой-то секрет, но я не в курсе. Так что не дёргайся и не нервничай. Всё равно меня не остановишь. Прости меня, мой хороший, за такой поступок, но не желаю умереть в кровати немощным и больным, а пока ещё есть в руках сила — можно и повоевать.

Ученик мой. Что хочу тебе передать. Как я написал в письме Паше, дом, машина и катер остаются ему. Все документы для переоформления и заверенные у нотариуса дарственные я приготовил, и Паша знает где они лежат. Тебе же, мой сын, а я всегда воспринимал тебя именно так, оставляю наследство для твоего дальнейшего трудного пути. Ты всё сам поймёшь, когда с Пашей откроете чулан. Там спуск в подземную комнату. Всё, что тебе понадобится, забери оттуда. Прошу — ничего не оставляй из запретного. Да, что пишу… Ты и сам прекрасно знаешь что можно, а что нельзя оставлять Павлу. Он ведь хоть и хороший парень, близкий и верный мне человечек, но он далёк от тех дел, в которые посвящены мы с тобой. И ещё раз прошу — вынеси что нужно, а в чём необходимости не видишь, уничтожь. Я же за свою долгую жизнь много чего собрал интересного и даже тебе не показывал раньше. На столе в этой комнате оставил тетрадь и папку с записями. Прежде чем брать что-то в руки, прочти обязательно описание. Хотя чего я время трачу? Ты, я знаю, умный человек и достойный того, что бы владеть моей коллекцией.

Прощай, мой родной. Вряд ли мы с тобой свидимся, хотя и всё возможно. Я горд, что смог воспитать такого достойного человека и соратника как ты. Спасибо тебе за твою доброту и заботу, за твою любовь. Я всегда чувствовал твоё отношение к себе и этим дорожил. Ещё раз прости меня и прощай, мой Ученик, мой друг, мой сын. Пусть хранят тебя боги нашей земли…

P.S. Телефон оставляю дома, так что вызвонить меня будет невозможно. И ещё. Как узнаю, что творится в мире Лесных жителей, дам о том тебе знать.»

Когда Олег закончил читать письмо, то понял, что делал это вслух, а вокруг него стоят все товарищи и близкие. Белый посмотрел на Павла, который, сгорбившись, сидел в моторке, опустив голову и плечи, словно из него вынули стержень.

— Паш, — позвал Олег. — Ты случайно зашёл к деду или была договорённость?

— Дядя Олег, — тот говорил явно с трудом, стараясь не заплакать, — мне около полудня пришла смс-ска от деда с просьбой зайти к нему. Я и пришёл. Ключ от дома лежал, где и всегда, поэтому я без сомнений открыл и, зайдя в горницу, увидел три письма на столе. Одно было мне, другое тебе, а третье, запечатанное, в конверте, для оглашения на Общем КРУГЕ. — Павел протянул письмо Олегу. — Я, сам знаешь, не могу огласить послание, но и деда написал мне, что бы этот конверт передал тебе или Кате. Просил вскрыть именно на Совете в присутствии всех Старейшин и Глав. Поэтому отдаю.

Олег взял руками конверт из толстого картона, который был запечатан, к тому же залит сургучом и оттиском, в котором угадывался неведомый зверь и какие-то буквы.

— Паша. Спасибо. Я выполню наказ деда. Ты-то как?

— Худо мне, дядь Олег. Дед ведь был рядом с самого моего рождения, буквально с пелёнок. Воспитал меня, на ноги поставил. Я всю жизнь был всегда именно с ним. Да и всё, что умею, только его заслуга, а сейчас… Плохо мне очень. Словно часть души покинула. Внутри пустота, которую невозможно заполнить…

Олег, как был в ботинках, шагнул в воду и, сев на борт, прижал Павла к себе, погладив его по голове.

— Держись, Пашка. Для тебя и меня дед был всем на этом свете. Но всё равно надо жить дальше, помня его дела и наставления. Дмитрий Михайлович нас с тобой обоих воспитал, дал всё необходимое для жизни. Поэтому и надо жить по его заветам.

Павел поднял голову и протянул Олегу ключ.

— Я в курсе, что находится в той комнате, о которой тебе дедушка написал. Он мне туда самому запретил заходить, объяснив, что это для меня смертельно опасно. Поэтому ты сам, хорошо? Когда будете возвращаться, заедь к нему в дом. Забери всё что нужно, а потом позвони мне, подьеду. За домом есть старое костровище, где и сожжём всё, что тебе не нужно и опасно для других. А сейчас извини, хочу побыть один.

Белый спрыгнул в воду, отвязал конец от дерева и кинул его Паше. Тот, заведя мотор, лишь кивнул всем и быстро исчез между островов.

Олег стоял на берегу, смотря вслед расходящимся волнам от уехавшей моторки, и с грустью думал о том, что и второй его Учитель и Наставник ушёл. И сейчас, увы, не к кому будет обратиться за советом и просто добрым словом. Он остался совсем один.

— Не один ты, дурашка, — ласково проговорила Людмила, обнимая мужа со спины. — А я что, чужая тебе?

— А я тоже чужая? — спросила Катя, прижавшись к плечу. — Не надо так говорить. Нечестно это и неправильно. Ты не один, ты среди родных и друзей, которые любят тебя, берегут и заботятся постоянно. И друзья у тебя есть. Настоящие друзья, а не к случаю. Цени это и береги. Знаешь, ты достойный человек, коль вокруг тебя такое окружение. И не надо расстраиваться. Ведь в письме ни слова не было сказано, что дедушка Дима ушёл умирать. Ведь так? Он просто попращался на всякий случай. Вспомни его слова — есть вероятность, что ВЫ встретитесь. А если бы иначе, он бы так не написал. Так что давай держись и не кисни. Вдруг это лишь очередное испытание для тебя? Об этом ты не подумал?

Белый удивлённо взглянул на ракрасневшуюся Катю. Поднёс письмо к глазам и вновь перечитал концовку. Ведь и в самом деле дед не отрицал возможной встречи, а значит — он не собирается умирать в ближайшее время, а это уже много значит.

Олег тяжело вздохнул, обнял двух своих самых родных и близких женщин и спросил у Атона.

— Ну что? Закончили свои расчёты? Или Вы думали, что теперь всё потихоньку можно забыть? Как там результаты? По штукам и длине?

Антон смутился и отвёл глаза.

— Дядь Олег, — обратилась