— Думаю, шансов много. Сам понимаешь, я не могу датьгарантию, но все-таки считай, что я ее даю.

— Спасибо, Херб. — искренне поблагодарил Морт. — Ты простошикарный парень.

— О, блахдрю вас, ма'ам, — ответил Херб, бездарно копируяДжона Уэйна. Он считал, что у него это прекрасно получается, и был безмерногорд своим талантом.

— А теперь иди обедай. И поцелуй от меня Делорес.

Херб по-прежнему был в роли Джона Уэйна.

— Ни черта подобного. Лучше я разрешу ей поцеловать себя,бродяга.

Ты много говоришь, бродяга.

Морт почувствовал такой приступ ужаса, что чуть не заорал.Тот же акцент, то же ленивое, назойливое растягивание гласных. Каким-то образомШутер поселился в его телефонной линии, и теперь не имело значения, кому Мортпытался позвонить и чей набирал номер, — ему неизменно отвечал Джон Шутер. АХерб Грикмор был просто еще одним из его многочисленных псевдонимов, и…

— Морт? Ты меня слышишь?

Он закрыл глаза. Стоило Хербу заговорить нормально, и всеснова встало на свои места. Это был Херб, все тот же Херб. Просто он произнесто же самое слово, которое…

Что?

Просто это один аттракцион этого бесконечного парадасовпадений. О'кей. Никаких проблем. Я буду покорно стоять и смотреть, как онипроплывают мимо меня. Ничего страшного, я видел уже целую кучу гораздо болеевпечатляющих образцов.

— Я слышу тебя, — ответил Морт, открывая глаза. — У меняпросто закружилась голова оттого, как сильно я тебя люблю.

— Ты шутишь, — сказал Херб, очевидно польщенный. — Скажи, тыдействительно в состоянии уладить это дело осторожно и благоразумно?

— Вполне.

— Тогда я думаю, что мне пора идти ужинать со светочем моейжизни.

— Это хорошая идея. До свидания, Херб.., и спасибо.

— Не за что. Я постараюсь сделать все, чтобы ты получилжурнал послезавтра. Делорес передает тебе привет.

— Если она собиралась налить тебе вина, держу пари, что онаэто уже сделала. — И оба они, засмеявшись, повесили трубки.

Как только Морт дал отбой, к нему снова вернулись терзавшиеего кошмары. Шутер. В доме было пусто и темно, и все это, разумеется,способствовало игре воображения. И все-таки он не верил, что Шутер был каким-тосверхъестественным существом или же суперпреступником. Иначе бы Шутер знал, чтоМортон Рейни не совершал плагиата — во всяком случае, этот рассказ он написалсам. Иначе бы Шутер грабил банки, а не околачивался бы в западном Мэне, пытаясьзаполучить какой-то рассказ от писателя, заработавшего большую часть своих денегна романах.

Морг медленно двинулся в гостиную, намереваясь пройти черезнее в кабинет и включить свой компьютер, когда внезапная мысль (во всякомслучае, этот, рассказ он написал сам) заставила его остановиться.

Что значит «во всяком случае»? Разве он когда-нибудь воровалдругую чужую работу?

Впервые с тех пор, как Шутер появился на его крыльце сосвоей рукописью, Морт всерьез задумался над этим вопросом. Во многих рецензияхвысказывалось мнение, что на самом деле его нельзя назвать оригинальнымписателем: что часто Морт Рейни пользуется избитыми сюжетами. Он вспомнил, какЭми читала рецензию на «Мальчика учителя музыки», в начале которой критикпризнавал, что книга написана динамично и увлекательно, а затем сравнивал еесюжет с сюжетами других произведений. «Ну и что? — сказала она. — Разве этилюди не знают, что на свете существует не больше пяти хороших сюжетов иписатели просто снова и снова пересказывают их с разными персонажами?»

Сам Морт считал, что сюжетов было по крайней мере шесть:успех, неудача, любовь и потеря, месть, двойники, поиски высшей силы, будь тоБог или дьявол. Сейчас он едва вспомнил первые четыре и тут же понял, что в«Посевном сезоне» использовано по меньшей мере три из них. Но можно ли считатьэто плагиатом? Если да, то каждый новеллист в мире был виновен в этом преступлении.

«Плагиат, — решил Морт, — это открытое воровство». А онникогда в жизни не делал этого. Никогда.

— Никогда, — сказал он, вскинул голову и с вытаращеннымиглазами зашагал в свой кабинет, как воин, идущий на поле битвы.

Следующий час он провел за компьютером. И не написал за этовремя ни единого слова.

Во время бесполезного просиживания за компьютером Мортрешил, что обед лучше не съесть, а выпить. Он приканчивал второй бурбон, когдаснова зазвонил телефон. Он осторожно приблизился к аппарату, еще раз пожалев отом, что не поставил себе автоответчик, у которого есть по крайней мере одноважное преимущество: вы можете прослушивать поступающие звонки и отвечатьтолько на те, на какие пожелаете.

Не решаясь снять трубку, Морт стоял возле телефона и думал отом, как сильно ему не нравятся звонки современных аппаратов. Когда-то онизвонили — даже весело звякали. Теперь издают какой-то пронзительный улюлюкающийшум, похожий на приближающуюся головную боль.

Ну и что, ты снимешь наконец трубку или так и будешь стоятьи слушать эти ужасные звуки?

Я больше не хочу с ним разговаривать. Он вызывает у менястрах, он приводит меня в бешенство, и я даже не знаю, какое из этих чувствхуже.

Может быть, это не он.

А может быть, и он.

Два этих предположения снова и снова повторялись у него вголове, и от них было еще хуже, чем от пронзительных трелей телефона, поэтомуМорт все-таки поднял трубку и грубо сказал:

— Алло!

А это оказался абсолютно безобидный рабочий Грег Карстейерс.

Грег задал уже набившие оскомину вопросы о доме, и Мортдобросовестно ответил на них, думая о том, что все эти разговоры очень похожина объяснения по поводу внезапной смерти — бесконечное повторение одного и тогоже постепенно притупляет чувство потери.

— Послушай, Морт сегодня днем я наконец-то поговорил с ТомомГринлифом. — Морту показалось, что голос у Грега немного странный — какой-тоосторожный. — Том и Сонни Троттс красят сейчас фасад методистской церкви.

— Ясно. Ты говорил с ним о моем приятеле?

— Да. Том решил, что, должно быть, ты перепутал дни.

— Перепутал дни? Что это значит?

— Видишь ли, — виновато стал объяснять Грег, — Томдействительно проезжал вчера днем мимо озера и видел тебя. Он сказал, чтопомахал тебе и ты помахал ему в ответ. Но…