— Чего-то не хватает. — Она бросилась рыться в своих загадочных ящичках и коробочках и достала кулончик с симпатичным камешком, похожим на лунный. С ним мой модный образ был завершен, и соседка разрешила мне таки покинуть комнату.

В столовой был «час пик». Я и правда давно не была тут в обеденное время, довольствуясь тем, что остается после. И вот я вновь попала в бурный поток студентов, тянущихся к столам раздачи, как зомби на запах свежих мозгов. Мне отдавили ноги, чуть не оторвали подол и даже (узнаю кто, убью) пару раз шлепнули по заду. Заподозрив очередную попытку облапать меня, я круто развернулась и уткнулась носом в грудь Джастина. Беловолосый теоретик чуть изогнул губы в издевательской улыбке. Вот, блин, и вышла в люди.

— Искала меня?

Он легонько поддел мой подбородок указательным пальцем, и я отпрянула, чудом ни на кого не налетев. Меня прокляли, точно прокляли. Джастином.

— Нет, — пробормотала я, потихоньку отступая, но меня, как назло, стиснули со всех сторон голодные студиозы. И, конечно, никто не спешил на помощь. — Поесть пришла.

— А не боишься, что не влезешь в новое платье? — Парень глумливо оглядел меня с ног до головы, задержав взгляд на вызывающе глубоком декольте. — Фасон позапрошлого года, если не ошибаюсь. По-деревенски пошлый. Хочешь меня соблазнить? — Он наклонился ко мне и оценивающим взглядом скользнул по открытой шее. — А это что?

Джастин схватился за кулон и дернул. Кожу обожгла резкая боль, шнурок лопнул, и подвеска осталась в руке Джастина. Я пришла в ярость:

— Ты дурак совсем?! Больно же!

Он заинтересованно склонил голову к плечу:

— Какая громкая. Любопытно, ты кричишь только от боли или от удовольствия тоже?

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. И его слова слышали все, какой кошмар!

— Я бы послушал, как кричишь ты, — кто-то подошел сзади и рискнул осадить наглеца. — Могу устроить тебе проверку. Прямо тут.

— Лоуренс… — охнула и чуть не прослезилась от облегчения. Он пришел меня спасти!

— Мы, кажется, еще в прошлый раз все выяснили, — из-за спины Джастина вышел Кай. Его тяжелым взглядом можно было топить корабли. Я перестала радоваться и занервничала. То их нет никого, то сразу оба и в такой неприятной ситуации. Даже представить боюсь, что они могут натворить.

Джастин, похоже, тоже оценил будущий масштаб бедствий. Стиснув зубы, он развернулся и ушел, быстро, но определенно с достоинством — видимо, сказывалась практика. Я осталась стоять между двух огней.

— Лоу. — Я от волнения скомкала руками подол платья. — Кай.

Парни синхронно отвернулись, будто заранее договаривались. Что такое с ними происходит, мне интересно?

— Эй, вы… — я замолкла, чувствуя, как предательски сдавливает горло. Так, никаких слез. — Что там с пророчеством? Ничего нового не выяснили?

Блондинчик покосился на меня, а Кай сердито сверкнул глазами:

— Не болтай об этом где попало, — велел он. — И вообще, лучше просто забудь о нем. Никто из нас больше не станет тебя принуждать.

При этом он так выразительно посмотрел на алхимика, что у меня чуть ноги не подкосились. Принуждать к чему? К исполнению пророчества или к поцелуям?

Даже если бы я захотела уточнить, мне просто не дали возможности этого сделать. Не сказав больше ни одного слова, парни разошлись в разные стороны. Вот так вот, без лишних пояснений, взглядов. Обруч, стискивающий грудь, ослаб, и я смогла нормально вздохнуть, тут же обрушивая свое негодование на ни в чем не повинную Шарлотту.

— Вот и увиделась! — рыкнула я, стараясь озвучить свое недовольство так, чтобы оно достигло только адресата. — С Лемминкайненом.

— Ну, Милана! — Подруга виновато подхватила меня под руку и потянула к столам раздачи, где как раз успела рассосаться обеденная «пробка». Я махнула на нее рукой — сводничество было еще одной ее манией. Только вот мне услуги профессиональной свахи были ни к чему. И есть я перехотела. Шарлотта присела за стол, взялась за приборы, а я сверлила взглядом тарелку и даже не видела, что на ней было. Такой злой я давненько не была, разве что когда раздавала оплеухи свитком с пророчеством. Я сжала в руках салфетку и резко поднялась из-за стола.

— Милана? — Шарлотта испуганно приподняла плечики.

Заладили тоже, Милана да Милана! Сил моих дамских больше нет!

— Я к себе, — выдохнула я и сильнее стиснула кулак. Салфетка неожиданно оказалась чересчур жесткой, я разжала пальцы и обнаружила в них тонкую картонку вроде рекламной прокламации. «Фестиваль в честь Дня независимости Инарии» значилось на ней заковыристым шрифтом. Тьфу ты, я правда думала что. Рекламка отправилась в мусорную корзину, а я — в свою комнату.

По дороге обнаружила, что так и не забрала Лоттин кулон у Джастина, и это только добавило мне поводов для злости. Сейчас бы корвалолчику накапать, для меня лучше успокоительного не найти. Хотя в саду, кажется, растет мелисса, бухну в чай сразу охапку, чтобы наверняка. Иначе точно кого-нибудь побью. Чтобы неделю сидеть не смог.

Думаю, понятно, кого я имела в виду.

В комнате было жарко, а заклинание для охлаждения воздуха, которое приобрела на днях Шарлотта, в моих руках работать все равно не будет. Казалось бы, не жизнь, а малина. Зашел в магическую лавку, выбрал свиток или артефакт по вкусу и пользуйся. Они и вместо электричества, и вместо телефона, похода к косметологу и всего-всего, что только можно припомнить. А мне даже тратиться особенно не надо, сама все должна уметь. А я не умею.

Стало как-то совсем печально. Я забралась на кровать, подтянула ноги, задрав юбку до бедер, и уткнулась носом в колени. Домой хочу.

На звук скрипнувшей двери я не отреагировала. Лотта старалась не лезть ко мне, когда я в таком настроении, поэтому вопросов я не ждала. А зря.

— Э-э-э… Милана?

Это не Шарлотта.

Рансу мялся на пороге, как больной перед кабинетом стоматолога, и мучительно краснел, едва ли не сливаясь с морковными волосами. Его взгляд за стеклами очков метался по сторонам, старательно избегая меня, и остановился только, когда я поспешно одернула подол, прикрыв ноги. Я забыла о своей депрессии и подскочила к парню с распростертыми объятиями. В фигуральном смысле.

— Ты не обижаешься? Не обижаешься, да? — сразу выпалила я. Рыжик удивленно вытаращился:

— Чего? Почему… ой. — Он снова смущенно порозовел, делаясь от этого невообразимо милым. — Ой. Ну это… В общем, нет. Держи.

Он сунул мне в руку знакомую картонку с витиеватыми буковками.

— Я так больше не могу, — пожаловался парень, когда я предложила ему присесть и плеснула сока из графина. — Лоуренс меня с ума сведет. Восьмой день у меня живет, с тех пор как… — он замялся и бросил на меня быстрый виноватый взгляд. — Болтает постоянно, даже ночью, завалил все своими побрякушками и шмотками. Рассказывает всякие неприличные истории и не дает работать. А под утро начинает бродить по комнате и один раз даже, представляешь, перелег спать ко мне. Ему холодно было, видите ли!