Он шумно выдохнул. Стянул свою футболку, отшвырнул её в сторону и притянул девушку к себе. Она невесомо прикоснулась к его рукам чуть выше локтей. Глаза привыкли к царящему вокруг сумраку, но чётко ничего не было видно. Только он знал, как она на него смотрит.

— Не смотри, пожалуйста, на меня так, как будто я собираюсь совершить не половой акт, а акт милосердия!

Она отвела глаза.

— Аня, — вздрогнула от звука своего имени, — тут не нужно терпеть. Нетерпение здесь главнее. Если захочется кричать — кричи, стукнуть меня — стукни, захочешь обнять — обнимай. Этим ты мне только поможешь.

Она посмотрела ему в глаза, робко провела по волосам и соединила руки на его шее. А его накрыла непонятная волна нежности, накатила так, что он мотнул головой, чтобы прийти в себя.

— Я ни разу никого не лишал невинности. Так что ты тоже моя первая.

Она издала сдавленный смешок и обняла его крепче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Постепенно избавляясь от одежды, Егор подготавливал Аню, очерчивая кончиками пальцев линии её фигуры, лаская крупные для такой небольшой груди соски. Целовал её кожу, слышал участившееся дыхание и всё с большим усилием притормаживал и сдерживал себя.

— Ты подсуетилась, чтобы не залететь?

Он прочитал ответ по её враз напрягшемуся телу и распахнутым глазам.

— Я сюда редко кого привожу. Тут у меня пусто, так что будет прямой контакт, но я прослежу, чтобы не кончить в тебя. А дальше ты сама о себе заботишься, поняла?

Она полыхнула огнём своих глаз.

— Дальше? Ты избавишь меня от девственности и всё. Никаких дальше.

Он не стал спорить, вдруг ощутив ярость, что она может вот так лежать с кем-то другим.

— Теперь прости, но скорее всего будет больно, — прошептал и проник в неё.

Аня вскрикнула, заглушая себя кулаком. Сильно дёрнулась в попытке отодвинуться. Он крепко стиснул её бёдра и намеренно сильнее навалился, вдавливая в матрас и обездвиживая. Погрузился полностью, преодолевая сопротивление. Она плотно сжалась, пытаясь вытолкнуть его.

— Расслабься, — прохрипел возле её виска. — Ты больше не девочка-девочка. Если будешь так зажиматься, станет ещё больнее.

Она честно попыталась, цепляясь за его плечи.

— Значит станет… — слова вырывались, словно ей не хватало воздуха. — Я всё равно не знаю, как заставить себя сейчас расслабиться, — упёрлась ему в грудь. — Егор, отпусти. Ты всё сделал.

А у него стоп-кран сорвало. Толкнулся. Услышал её резкий вдох. Увидел, как слеза катится по щеке, а она не замечает. Смотрит глазищами своими в самую душу. И крышу снесло. Впился в её раскрытые губы. Терзал их нежно, пока отвечать не начала. Ещё толчок. Стон. Напряжение. Зализал, зацеловал. До финала дошёл за считанные секунды. Еле выскользнул из неё, обжигая бедро. Уткнулся в девичью шею. Поцеловал ключицу и почувствовал, как бешено бьётся её сердце и как тонкие пальцы накрывают его затылок.

— Если вздумаешь начать меня благодарить, выставлю голой в подъезд, — пригрозил, не поднимая головы и догадался, что она улыбается.

Егор приподнялся и ощутил, как Аня пытается прикрыться. Взял её на руки и отнёс в ванную. Яркий свет ослепил обоих. Он осторожно поставил её на дно ванны. Девушка покачнулась и уставилась на противоположную стену. Он предложил помочь, видел, что стоит с трудом. Она ожидаемо отказалась и включила воду, избегая смотреть на него.

Егор прикрыл дверь и вернулся в спальню. Увидел постель при свете и испугался, что сильно повредил её. Кровищи столько, будто кожу с неё содрал, и с себя за одним. Сам обтёрся этой же простынёй. И трусы надел — хватит с неё на сегодня впечатлений. Сменил постельное и вспомнил, как отмахивался от наматрасника, ржал, что недержанием пока не страдает. А оно вон как вышло — матрас сухой и чистый, а эту тряпицу выкинет или в химчистку сдаст. Хотя он больше девственниц сюда водить не собирается. Так зачем? Внезапно представил в картинках, как Аня пьёт чай, сидя по-турецки в его постели, и поперхнулся. Что за фигня?! Тряхнул головой. Наваждение, не меньше.

Достал свою чистую футболку, боксеры и её трусики прихватил. Зашёл в ванную без стука. Аня сидела на дне с лейкой душа в руке. Голову вскинула, когда Егор вошёл, а встать не успела. Он перехватил у неё душ. Она умылась, за бортик взялась, чтобы подняться, а сама губы кусает. Рывком за плечи он поставил её вертикально, струю в живот направил.

— Чего небритая совсем? — прозвучало резко, потому что плывет от этой её с ума сводящей нетронутости.

— Противно? — огрызнулась. Значит, жить будет.

— Нет, как видишь. Просто странно. Или раз не для кого?

— Зачем же для кого-то? Мне так удобнее. На дорогие процедуры денег жалко. А обычное бритьё — через пару дней на мотоцикле сидишь, как на еже, всё зудит и колет. По подмышкам, — подняла руки вверх, открывая гладкую кожу, — и ногам вопросов нет?

Он ухмыльнулся. Она развернулась к нему спиной, обмылась. Он душ крепче сжал, как и челюсть — какая же она резная вся, изгиб перетекает в изгиб. Она почувствовала его взгляд. Замерла. Он проверил, что вода стекает чистая, и обернул вокруг девушки полотенце. Столбиком достал и поставил на пол.

— Своё бельё надень и моё поверх, будет шортами. Футболка чистая.

Аня переступила с ноги на ногу. Егор перешагнул через бортик в ванну.

— Останешься до утра. Никаких возражений, — и задёрнул шторку.

Утром Егор проснулся раньше. Они с Аней лежали на боку лицом друг к другу. Он всматривался в лицо девушки и в сотый раз поражался, как можно было принять её за пацана. Тонкие крылья аккуратного носа, гладкая кожа, женские губы, припухшие после его настойчивости. Мягкие и отзывчивые. Расцелованные. Им. Не задумывался прежде, что быть первым может так возбуждать. Захотелось провести по её губам пальцем, до зуда в подушечке. Жихарка.

Он сжал кулаки и повернулся на спину. Аня укрылась почти с головой, виднелись лишь кончики волос и мордашка, обрамлённая подушкой и краем покрывала. Он чуть сдвинулся к ней, касаясь плечом выпуклости её собранных в кучку рук. Если продрогла, пусть греется об него. Притянуть бы её к себе, да только испугается, тем более со сна. Не девчонка, а необъяснимое сочетание не скрывать страх и тут же его перебарывать.