litbaza книги онлайнВоенныеНа крутой дороге - Яков Васильевич Баш

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 177
Перейти на страницу:
Запорожья, сидели за одной партой, вместе бетон месили на заводе, около станов в подручных ходили вместе и даже в один день и свадьбы свои сыграли. И когда однажды их хотели разлучить, они до самого наркома дошли: «Посылайте куда угодно, только вместе». И Серго Орджоникидзе охотно поставил на их рапорте: «Я за!» А теперь они вместе уезжали на фронт, даже добились направления в один танковый экипаж.

— Ты не тоскуй, Надийка! — еще издали проговорил Грицько Подгорный.

— Не нужно, к черту! — в один голос поддержали его Кожух и Сидорин.

Они были возбуждены и взволнованы. Глаза светились гневом.

— Слышишь? Не горюй! — продолжал Грицько Подгорный. — Мы понимаем, тебе больно, а ты крепись. Думаешь, мы не знаем, что это тебе какой-то подлец свинью подложил? Рабочего человека не проведешь. Рабочий нутром правду чует. Но пусть только кто-нибудь еще попробует тронуть жену фронтовика…

— Ух, — одновременно вставили Кожух и Сидорин, — вернемся — и всю подлую породу выведем на чистую воду!

— А теперь, Надийка, — сказал Подгорный, — сама видишь, крутая перед нами дорога, давай попрощаемся.

И все трое, по давнему обычаю, слегка поклонившись, невпопад и отрывисто промолвили:

— Прости, если в чем виноваты…

Надя смотрела на них, понимая, что, может быть, видит их в последний раз, и не в силах была вымолвить ни слова. Ей неловко стало оттого, что они в такую минуту своей жизни нашли возможность утешать ее.

— И пожелай нам на прощание, — за всех попросил Подгорный, — пожелай нам того, чего желаешь своему Васе. Лучшего пожелания нам и не нужно.

Надежда, была растрогана их уверенностью в непоколебимости ее чувств к Василю и залилась слезами. Прощание с ними глубоко затронуло ее душу. Разлука с Василем жгла, разрывала сердце, и в эту минуту Надежда остро почувствовала значение веры в человека. Ничто так больно не поражает и не обессиливает, как безосновательное недоверие, и, напротив, ничто так не возвышает и не придает силы в горе, как доверие.

По дороге к заводу она встречала все новых и новых новобранцев. Все они направлялись к площади, где должен был состояться прощальный митинг. Шли и группами, и поодиночке, и молча, и шумно. Знакомые и незнакомые.

Молчаливо и печально шел высокий и черный, как цыган, горновой Петро Омельчук. Он бережно нес на руках сына. За его рукав, как за стремя коня, ухватилась заплаканная жена. За ними в кругу девчат, по народному рекрутскому обычаю перевязанный крест-накрест белыми рушниками, бесшабашно пританцовывал Сашко Кошик. С песней «Последний нонешний денечек», обнявшись, шли Юрко Седов и Степан Волынский.

Все они, знакомые и незнакомые, встречаясь с Надеждой, останавливались, как останавливались возле каждого, кто попадался им по дороге, и прощались. И каждому из них от всего сердца желала Надежда счастливого возвращения.

Из-за деревьев показалась могучая фигура Марка Ивановича. Он тоже направлялся к площади. Заметив Надежду, круто повернул к ней. Надежда пошла навстречу. При виде дяди с новой силой вспыхнули боль и обида, причиненные аварией, и сердце охватил холодок страха. Она знала, что дядя на нее сердит: ведь она не оправдала его ожиданий, подвела его. Это она заметила еще вчера на совещании, когда он молча ерошил усы. Не случайно же после совещания он даже не заговорил с ней. Правда, вечером, когда она была на берегу, он приходил домой, целый час ждал, подремал на диване и, ничего не сказав Лукиничне, ушел. Только буркнул: «Пусть Надежда утром зайдет ко мне». Именно к нему она сейчас и направлялась. Ведь двери цеха были для нее закрыты.

Приближаясь, Марко Иванович тяжело сопел, хмурил лохматые брови, сурово откашливался. Казалось, вот-вот прищурит глаза и кольнет, как иголкой: «Так что же, товарищ инженер?» Было стыдно перед ним за то, что ее уволили с работы.

— Где ты замешкалась, дочка? — загудел он. — Давненько тебя жду.

— С новобранцами прощалась.

— То-то, вижу, уже заплаканная.

Он не спеша вытер вспотевшее лицо, потом внимательно посмотрел ей в глаза, словно определяя, как она себя чувствует, и, подмигнув, спросил:

— Ну так что же, товарищ инженер?

— Больно, дядюшка, — призналась Надежда. — Натворила бед. Из отдела попросили…

— Вот и хорошо.

— Что хорошо?

— Что избавилась от этого пикантного контролерства.

Надежда не сразу сообразила, почему он с такой иронией произнес: «пикантного контролерства», и совсем не поняла, почему он радуется ее увольнению.

— Работа найдется и в других отделах, — продолжал дядя. — А вот что ты вышла из-под влияния шефа, — намекнул он на Лебедя, — это очень хорошо.

И вдруг гневно сверкнул глазами.

— Ух, стерва!..

Надежду передернуло. Ей стало обидно за человека, о котором сейчас с такой ненавистью говорил ее дядя. Ведь этот человек не только не отвернулся от нее после аварии, но и первым в тяжелую минуту протянул ей руку. Даже готов был взять ее вину на себя. Почему же дядя так зол на него? Зачем он пытается посеять неприязнь между ними?

— Вы несправедливы к нему, дядюшка! — вспыхнула она как спичка. — Что он плохого сделал? И почему вы к нему придираетесь?

— Ого! — удивился Марко Иванович и поглядел на нее своим прищуренным хитроватым глазом. — Не приворожил ли он тебя?

Надежда покраснела. Дядя как будто уже знал, где и с кем она была вчера вечером. Такая опека возмутила ее. Уязвленная в своем самолюбии, она так горячо, с таким пылом встала на защиту Лебедя, что поссорилась с дядей.

— Тю, дурная, — выругался Марко Иванович, сплюнул и пошел прочь.

Надежда свернула в отдел кадров. Теперь только туда лежала ее дорога. Куда выведет она ее, Надежде сейчас было все равно. Она шла, оглушенная ссорой с дядей, и для нее, как и для всякого человека в таком состоянии, ничего непреодолимого не существовало. Именно об этом, о ее дальнейшей судьбе на заводе, она и хотела поговорить с дядей. Но он почему-то перевел разговор на другое. Ну что ж, если дядю интересует только ее поведение и не трогают неприятности в цехе, она постарается обойтись и без его помощи.

Надежда впервые в жизни поссорилась с дядей, но раскаяния не испытывала. Скорее даже гордилась тем, что горячо отстаивала справедливость. Ведь легче всего спасовать перед таким авторитетом, как дядя. Можно было бы если не поддержать его мнение о Лебеде, то просто промолчать. Но она не промолчала. Осталась честной по отношению к тому, кто и в горе оказался другом. И хотя она не воспользовалась услугами Лебедя и запретила ему становиться щитом между нею и начальством, однако в беде и слово утешения много значит.

Но беда, как

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 177
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?