не родня». И Мария села свободнее, стиснутые руки разжались, спокойно легли на колени: конечно же, через несколько минут мы все трое отсюда уйдем и никогда больше не вернемся.

А потом отец сказал:

– Не будем вам докучать, мы только на минутку заглянули. Хотели посмотреть, как вы живете.

Мисс Хани не ответила, только чуть развела ладони, будто хотела сказать: ну вот и посмотрели, как я живу, а дальше что?

– Я должен отвезти девочек обратно в школу, – прибавил отец.

И дядя Габриэл сказал очень глупо:

– Как по-твоему, Хани, похожи они немножко на Эми? Особенно Мария, особенно есть сходство в глазах, как по-твоему, Гарри?

Отец быстро глянул на Марию, потом на Миранду.

– Трудно сказать… – Девочки поняли, что теперь он уж вовсе смущен и растерян. Он повернулся к мисс Хани: – Я столько лет не видел Габриэла… мы думали немного поговорить, вспомнить старые времена. Знаете, как это бывает.

– Да, знаю, – ответила мисс Хани, слегка покачиваясь в кресле, и это ее знание сверкало мертвенным огнем такой неистощимой ненависти и горечи, что казалось, сейчас она, худая, долговязая, в ярости взовьется с качалки. – Я знаю, – повторила она и уставилась в пол. Губы ее дрогнули, потом плотно сжались. Настала гнетущая тишина, ее нарушил отец – он поднялся. Девочки сразу тоже встали, они с трудом сдержались, чтобы не кинуться со всех ног к двери.

– Я должен их отвезти, – повторил отец. – Хватит с них на сегодня впечатлений. Они ставили на Мисс Люси и выиграли по сто долларов каждая. Очень хороши были скачки, – докончил он, совсем расстроенный, он явно никак не мог выпутаться из неловкого положения. – Ведь правда, Габриэл?

– Великолепные скачки, – с убитым видом подтвердил дядя Габриэл. – Великолепные.

Мисс Хани поднялась и шагнула к двери.

– Вы что же, в самом деле возите их на скачки? – спросила она и прищурилась на девочек, будто на каких-то мерзких насекомых (так подумалось Марии).

– Да, когда они заслуживают небольшого развлечения, – сказал отец словно бы непринужденно, но при этом нахмурился.

– Я предпочла бы, да, я бы предпочла, чтобы мой сын упал мертвым к моим ногам, чем болтался бы у ипподрома, – отчеканила мисс Хани.

Еще какие-то минуты тягостной растерянности – и наконец всё позади, они спускаются по лестнице, пересекают внутренний двор, дядя Габриэл провожает их до извозчика. Он осунулся, лицо увядшее, словно плоть сползла с костей, веки опухли и посинели.

– До свиданья, Гарри, – говорит он совсем трезво. – Долго ты пробудешь в городе?

– Завтра уезжаю, – отвечает Гарри. – У меня тут было одно дело, да еще вот девочек навещал.

– Что ж, – говорит дядя Габриэл, – может, я вскорости попаду в ваши края. До свиданья, детки, – и он огромными теплыми лапищами пожимает руки Миранде и Марии. – Славные у тебя девочки, Гарри. Я рад, что вы поставили на Мисс Люси и выиграли, – ласково говорит он им. – Только не потратьте деньги на ерунду. Ну, до скорого, Гарри.

Коляска, подскакивая на выбоинах, покатила прочь, а он все стоял, толстый, обмякший, и прощально махал им вслед.

Мария сняла шляпу, положила на колени.

– О господи, – сказала она самым взрослым своим тоном, – как я рада, что с этим покончено.

– Нет, я хочу знать, дядя Габриэл и правда настоящий пьяница? – осведомилась Миранда.

– Помолчите, – сердито оборвал отец. – У меня изжога.

Девочки почтительно присмирели, точно перед каким-нибудь памятником. Когда у отца изжога, надо быть тише воды, ниже травы. Экипаж, громыхая, покатил дальше, выехал на чистые, веселые улицы, где в ранних февральских сумерках уже зажигались фонари, мимо сияющих витрин, по гладким мостовым, дальше и дальше, мимо красивых старых домов, окруженных садами, все дальше, дальше, к темным монастырским стенам, над которыми нависали густые кроны больших деревьев. Миранду так одолели раздумья, что она совсем забылась и, по своему обыкновению, неосторожно ляпнула:

– Все-таки я решила: не буду я жокеем.

Как всегда, она чуть с досады не прикусила язык, но, как всегда, было уже поздно.

Отец повеселел и понимающе подмигнул Миранде, будто услышанное совсем для него не новость.

– Так-так, – сказал он. – Значит, в жокеи ты не пойдешь! Очень благоразумное решение. Я думаю, ей надо бы стать укротительницей львов, как по-твоему, Мария? Такое милое, чисто женское занятие.

Тут Мария вдруг переметнулась на сторону отца, с высоты своих четырнадцати лет она вместе с ним начала смеяться над сестрой, но Миранда мигом нашлась и тоже засмеялась над собой. Так лучше. Посмеялись все втроем – какое облегчение!

– А где мои сто долларов? – озабоченно спросила Мария.

– Положим их на текущий счет в банке, – сказал отец. – И твои тоже, Миранда. Будет вам запас на крайний случай.

– Только не надо на них покупать мне чулки, – сказала Миранда, ее давно не отпускала досада оттого, как бабушка распорядилась деньгами, подаренными Миранде на Рождество. – У меня уже столько чулок, за целый год не сносить.

– Мне хочется купить скаковую лошадь, – сказала Мария, – но ведь этого не хватит. – Она приуныла, не так уж велико это богатство. Сказала капризно: – Что особенного можно купить на сто долларов?

– Ровно ничего, – сказал отец. – Сто долларов просто деньги, которые кладут на текущий счет.

И Марии с Мирандой стало нелюбопытно. Ну было дело, выиграли они по сто долларов на скачках. Это уже далекое прошлое. Они принялись болтать о другом.

Послушница выглянула из-за решетки и, потянув длинный шнур, отворила им дверь; Мария с Мирандой молча вступили в хорошо знакомый мир натертых до блеска голых полов и здоровой пресной пищи, умыванья холодной водой и обязательных молитв в назначенные часы; в мир бедности, целомудрия и смирения, раннего укладыванья в постель и раннего вставания, строгих мелочных правил и мелких сплетен. На лицах девочек выразилась покорность судьбе, они подставили отцу щеки для поцелуя.

– Будьте умницами, – сказал он странно серьезно, даже как-то беспомощно, так он всегда с ними прощался. – Да смотрите пишите своему папочке славные длинные письма.

Он быстро крепко обнял их – одну, потом другую. И ушел, и послушница затворила за ним дверь.

Мария и Миранда поднялись в спальню: надо вымыть перед ужином лицо и руки и пригладить волосы. Миранда порядком проголодалась.

– Мы так ничего и не ели, – проворчала она. – Хоть бы шоколадку с орехами погрызть. Бессовестные. Хоть бы дали по двадцать пять центов, купить чего-нибудь.

– Ни крошки не ели, – подтвердила Мария. – И хоть бы десять центов получили.

Она налила в таз холодной воды и закатала рукава.

Вошла еще девочка, примерно ее ровесница, и направилась к умывальнику возле другой кровати.

– Где вы были? – спросила она сестер. – Весело провели время?

– Ездили с отцом на скачки, – ответила Мария, намыливая руки.

– Лошадь нашего дяди пришла первой, – сказала Миранда.

– Да ну, – неопределенно отозвалась та девочка. – Наверно, это было замечательно.

Мария взглянула на сестру, Миранда тоже закатывала рукава. Она старалась почувствовать себя мученицей, но ничего не