исчезала зимой,

Вдоль озябшей пустынной реки.

Я от вас непременно уйду!

Всё твердила, рисуя сердечки,

На застывшем холодном окне.

Задувала ванильные свечки

и твердила: — Ни мне, ни тебе…

Я от вас непременно уйду…

Но уже, вас любя беззаветно,

Слов подобных боялась в бреду.

Жизнь прошла. И на старой скамейке,

Где сказали вы мне: — Навсегда.

Я сегодня — одна! И наверно,

Не скажу никому никогда,

Как любила вас страстно и нежно,

Каждый раз навсегда уходя!

Я обмануться рада

Я обмануться рада бы была,

Что боль моя придумана не вами.

Что с неба вдруг не падала звезда,

Обрезав меня острыми краями.

Я обмануться рада… хоть кричи,

но сердце обмануть не удаётся…

Прости! И ты меня тогда — прости,

Коль песня эта больше не споётся.

Я обмануться рада — тишине,

Приняв её за ласковые звуки,

за шум дождя, за музыку в дожде,

Что, впрочем, не меняет сути.

Я знала, что однажды — приходя,

И отдавая всё до искупленья,

Настанет миг стеклянного дождя,

И слёз, окрашенных в кровавый цвет забвенья.

Я обмануться рада, что жива…

Да, да… Такое часто происходит.

Никто здесь не бывает — навсегда,

И каждый, не прощаясь вдаль уходит…

Как странно быть кем-то другим…

Как странно быть кем-то другим…

С кем ты только мельком — знакома.

И эта, другая, до дома,

Опять провожает меня.

Она улыбается людям,

И дарит чужие дары.

Мои! Эти радости Солнца,

Они изначально — Мои!

Как странно быть кем-то другим…

Я даже сама удивляюсь,

Что этой чужой — улыбаюсь,

Забыв о победах моих.

Так кто она? Странная, нежная,

Летающая в облаках,

Как океаны — безбрежная,

Бездонная в небесах?

Как странно быть кем-то другим…

Кто вовсе не чувствует боли,

И ясная смелая воля,

Увы, правит телом моим.

Вы часто себя узнаёте?

По селфи, бокалам и моде.

Вы часто себя узнаёте?

По странным туманам, в дремоте,

Когда кто-то явно — чужой,

Владеет священной душой.

Как тем рассказать, кто не слышит,

Не видит? И думает — Клёво!

Такое ужасное слово!

Как ключик к пустым небесам.

Хоть плачь, я его не отдам.

И эта, чужая, наверно,

Вскоре, покинет меня.

И я буду яркой и вечной,

В минуты ушедшего дня!

В тот день, когда я умерла

В тот день, когда я умерла,

Стояла ласковая осень.

И тополя теряли проседь,

Едва подсохшего листа.

На облетевшие макушки,

Роняло небо тихий дождь.

И в ожидании — разлуки,

Скулил лохматый белый пёс.

В тот день, когда я умерла,

Никто не замечал потери,

И каждый, по привычке — верил,

Что эта смерть — не навсегда.

Что как обычно, я воскресну,

И стану пить горячий чай,

И пар, над чашкой — сизый, терпкий,

Разгонит вмиг мою печаль.

Но в день, когда я умерла,

Такого чуда не случилось,

И я, увы, не возродилась,

С улыбкой будущего дня.

Напрасно тосковало утро,

По нежности моих речей,

По простеньким, игривым шуткам,

Для кончиков его лучей.

Напрасно тосковала осень,

Припоминая прошлый бал.

Мы напились тогда, безбожно,

Хваля богатый урожай.

Мы ликовали и бросали,

Друг в друга, пёструю листву,

И осень — та, совсем не знала,

Что в эту осень я умру.

В тот день, когда я умерла,

Когда затихли эти строки,

Когда разбитая душа, металась,

Билась на исходе.

В тот день, по небу журавли,

Летели в призрачные страны,

И душу унося мою,

Они кричали на прощанье.

И те, кто знал что я — была,

Те, кто, возможно, огорчится.

Для тех, узнать, что я ушла,

Как яду горького напиться.

У тех, прощение прошу,

Что не смогла я здесь остаться.

В тот день, когда я умерла,

Должна я с вами попрощаться.