– Полагаю, ты решил не выставлять свою кандидатуру на выборы, – наконец сказал Тед, чтобы нарушить напряженную тишину.

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о выборах.

– Тогда для чего? – ледяным тоном произнесла Ева. – Чтобы кричать на нас?

– Не смеши меня, мама, ты сама кого угодно перекричишь.

– Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном, Уорс Кавано? Я учила тебя уважать старших, в том числе твоих родителей. Что мы тебе сделали, что ты смотришь на нас так, словно презираешь?

– Имя Молли тебе о чем-нибудь говорит?

– При чем здесь она, сынок? – настороженно спросил Тед.

– Ты опять собираешься говорить с нами об этой женщине? – театрально воскликнула Ева.

Уорс не стал церемониться.

– Да, о ней.

– И что ты можешь сказать нам о ней нового? – усмехнулась его мать, но он, проигнорировав ее цинизм, спросил:

– Вы разговаривали с ней пять лет назад перед тем, как она уехала?

В комнате наступила гробовая тишина.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – надменно произнесла Ева. – Мы не раз говорили с этой женщиной.

Внутри у Уорса все клокотало от ярости, но он пытался сохранять спокойствие.

– Эта женщина, как ты ее называешь, была моей невестой.

– Я тебя умоляю, Уорс. – Ева махнула рукой с длинными накрашенными ногтями. – Она была всего лишь твоей игрушкой, и мы это знали.

Уорс стиснул зубы, жалея, что двое этих эгоистичных снобов – его родители.

Разумеется, он не мог этого изменить. Зато мог изменить свое будущее.

– Итак, вы разговаривали с ней? – спросил он снова, глядя на обоих. – Только не лгите мне.

Ева вопросительно посмотрела на внезапно побледневшего мужа, и тот кивнул. Затем перевела взгляд на Уорса. Ее губы были сжаты в твердую линию, глаза лихорадочно сверкали.

– Да, мы с ней разговаривали.

– Что конкретно вы ей сказали? – Уорс поднялся и угрожающе навис над ними.

– Ты не мог бы сесть? – спросила Ева, ломая руки. – Ты похож на пантеру перед прыжком, и это заставляет меня нервничать.

– Мама!

– Ладно. – Она подняла глаза на сына. – Мы сказали ей, что ты по-настоящему ее не любишь и не хочешь на ней жениться.

С губ Уорса сорвалось непечатное ругательство. Ева сердито посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Продолжай, – вымученно произнес он.

Его губы онемели, во рту пересохло.

– Мы сказали ей, что она недостаточно хороша для тебя, но ты сам не смог ей это сказать и попросил нас.

Уорс разразился потоком проклятий. Ева и Тед, затаив дыхание, испуганно уставились на сына, словно он внезапно превратился в чудовище.

– Мы… мы думали, что так будет лучше для тебя, – печально произнесла Ева. – Мы считали, что она была тебя недостойна…

– Твоя мать права, – вставил Тед. – Мы думали, что действовали в твоих интересах…

– Заткнитесь оба!

Ева и Тед ошеломленно разинули рты. Наклонившись к ним, Уорс произнес резким тоном:

– Я любил Молли и собирался на ней жениться. Из-за ваших козней мы оба все эти пять лет были несчастны. Да вас следовало бы за это хорошенько отделать!

– Боже мой, Уорс, – заплакала Ева, – ты сам слышишь, что говоришь?

Он не обратил внимания на ее слезы.

– Но поскольку вы мои родители, я надеюсь, что когда-нибудь смогу вас простить. Только не сейчас! Я не хочу вас обоих видеть, так что держитесь от меня подальше, поняли?

С этими словами он направился к двери и закрыл ее за собой с такой силой, что разбил дорогое стекло. И черт с ним! Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Однако ему только предстояло сделать самый главный шаг в его жизни.

Объясниться с Молли.

Несмотря на вечернюю прохладу, у нега на лбу выступил пот. Нужно найти Молли и все исправить.

– Мама…

Улыбнувшись, Максин потрепала Молли по руке.

– Ты чем-то расстроена, дорогая?

Присев на кровать рядом с матерью, Молли заглянула ей в глаза.

– Мне пора уезжать.

Максин нахмурилась.

– Хорошо, дорогая. Мне уже намного лучше, и скоро я смогу вернуться к работе.

– Нет. Я уеду, только если ты позволишь мне нанять для тебя сиделку.

– Она мне не нужна. У меня есть физиотерапевт.

– Когда я уеду, тебе понадобятся оба. А Уорсу придется подыскать себе новую временную экономку. Ты должна ему об этом сказать. Уверена, он пойдет тебе навстречу.

Максин разочарованно вздохнула.

– Я вырастила упрямую дочь.

– Не заговаривай мне зубы, мама, – произнесла Молли улыбаясь. – Послушай меня, хорошо? Уколы и физиотерапия творят просто чудеса. Твое окончательное выздоровление лишь вопрос времени.

– Но пока я еще не совсем здорова? – спросила Максин, подняв брови.

– Совершенно верно.

– Мне будет очень вас не хватать, но я тебя понимаю. Впрочем, если честно, то не совсем.

– Я должна вернуться к работе.

– Но дело ведь не только в этом, правда? – проницательно заметила пожилая женщина. – Ты уезжаешь из-за Уорса?

К горлу Молли подступил комок, и она смогла только кивнуть.

– Если он снова тебя обидел, я собственноручно его придушу.

– Все в порядке. Нам с Трентом просто пора уезжать. Ты привыкла к этому дому, любишь свою работу, Уорс тебя ценит, и я не хочу, чтобы ты из-за нас все бросила.

– Я до сих пор считаю, что вам следовало пожениться.

– Сейчас уже слишком поздно об этом говорить, – горько произнесла Молли.

– Для счастья никогда не поздно, дорогая. Чтобы стать счастливым, иногда бывает достаточно переступить через свою гордость.

– Мама!

Максин подняла руку.

– Все, я умолкаю. Когда ты будешь готова все мне рассказать, я тебя выслушаю. Помни, дочка, что бы ты ни сделала, я не стану тебя осуждать. Я люблю тебя больше жизни.

– О, мама, – всхлипнула Молли, наклонившись и обняв Максин, – ты всегда была для меня защитой и опорой. Наверное, пришло время открыть тебе свою душу.

Пожилая женщина протянула руку и смахнула слезинку, стекающую по щеке дочери.

– Я слушаю, дорогая.