– Прошу меня извинить, капитан, – улыбнулась я поклоннику, – но в обед герцогиня Траттенская угостила меня десертом, после которого совсем не хочется есть.

И который до сих пор так и не отлип от зубов. Впрочем, вполне возможно, это только казалось: слишком сильное впечатление произвело на меня это блюдо. В отличие от самой герцогини, манерной дамы, нагло вешающейся на бывшего жениха. Интересно, что в ней находил Штаден? А может, и сейчас находит: его отношение к бывшей невесте никак нельзя назвать равнодушным.

– Леди Штрауб, – укоризненно прогудел Брун и залихватски подкрутил ус, – вам непременно нужно поужинать. На самом-то деле вы хотите есть, просто так устали, что ничего другого не чувствуете. Или вы боитесь, что Штаден опять с вами поругается? Так его не будет.

– Покинул гарнизон до карантина?

Надо же, какой прыткий. И не собирался же.

– Нет, в канцелярии сидит. Отправил письмо, ждет ответа.

– И кому отправил? – я невольно заволновалась.

– Да кто его знает, наверняка какой-нибудь оставленной в столице даме. Штаден – он такой непостоянный, не то что я. Вот я – образец верности и преданности.

Он опять подкрутил ус и расправил плечи, которые и без того были довольно широкими. Уверена, находится немало девиц, желающих опереться на эти выдающиеся плечи. И также уверена, что им разрешают разве что на них поспать.

– Только пока еще не нашлось, кому эту верность посвятить?

Я даже улыбнулась, хотя было не до смеха. Почему-то казалось, что письмо, которое ждет Штаден, напрямую связано со мной. Возможно, это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Хотелось сбежать, но вот беда – карантин надежно запер меня на всю неделю в гарнизоне. Как бы эту неделю не провести в гарнизонной тюрьме.

– Вам бы все шутить, – расстроился Брун. – Эх, леди Штрауб, жестокая вы. А мне после тяжелой травмы нужна помощь и поддержка.

Он хотел показать пострадавший палец, но с того уже и пластырь слетел, а больше ничего о тяжелой травме не напоминало, даже следа укола не осталось. Я выразительно посмотрела, и Брун стыдливо завел руку за спину.

– Капитан, – торжественно сказала я, – как будущий целитель, обязанный заботиться о вашем здоровье, прописываю вам немедленно отправиться на ужин и основательно подкрепиться.

– А вы?

– А я пойду к себе. Приятного аппетита, капитан Брун.

Ответом был тяжелый выразительный вздох.

Предположение казалось диким, и все же я себе никогда не простил бы, если бы не проверил. Инор Лангеберг сказал, что при необходимости могу связаться с ним через Дитера, мужа сестры и одновременно помощника придворного мага. Сейчас эта необходимость появилась. Письмо было коротким. Я сообщал о своих подозрениях: вместо леди Штрауб в гарнизон приехала совсем другая девушка, знакомая алхимика Кристиана Фалька по имени Фридерика. О том, что Кремер явно в курсе подмены, писать не стал: выводы делались на слишком шатких основаниях, а с Артуром мы знакомы давно, и в его лояльности короне я уверен. Отправлял через нашу канцелярию, но скоростной почтой и за деньги, поэтому надеялся, что ответ получу еще сегодня. Даже уходить не стал.

Дежурный притащил чашку чая ужасающих размеров, я пил обжигающую жидкость и думал, насколько справедливы предположения. Я не мог понять, зачем эта рыжая подменила Штрауб на практике в гарнизоне? Что такого интересного она может здесь узнать, такого, чего не сообщил бы хорошенькой инорите тот же Брун за небольшую благосклонность? Да здесь вообще ничего секретного не было и быть не могло! Но проникла же она сюда обманом? Значит, здесь есть что-то, ей интересное? Может, это что-то интересно и мне?

Тренькнул телепортационный артефакт и дежурный с удивлением сказал:

– Действительно, пришел вам ответ, капитан Штаден.

Я торопливо развернул листок. Там было всего два предложения. «Фридерика Рильке. Инор Лангеберг очень доволен». И? Объяснить причину довольства уже никак нельзя? Размер листа позволяет: вон сколько осталось свободного места, и не думаю, что все оно исписано убористым почерком развернутыми инструкциями, проявляющимися при специальных условиях. Вот ведь, старый хитрец, ничего лишнего не вытащишь. К чему вообще эти загадки? То, что Фридерика Рильке – та инорита, кто выдает себя за Штрауб, это понятно. Но что делать с этой информацией? Идти к Циммерману и сообщать, что в гарнизон проникла посторонняя особа? Но Лангеберг в курсе, и если бы было что серьезное, то наверняка уже приехали бы из Гаэрры и забрали лазутчицу. И где тогда настоящая леди Штрауб? Не то чтобы она была мне дорога, но я обязан защищать всех гармцев, вне зависимости от своего к ним отношения. Если, конечно, она нуждается в защите и это не часть постановки «Спаси принцессу и получи ее руку в подарок». Последнее было бы особенно печально.

– Что-то плохое? – участливо спросил дежурный.

– Скорее, странное, – уклончиво ответил я. – Спасибо за чай.

Итак, придворный маг убежден, что я справлюсь собственными силами. Интересно, что он ожидает? Полноценное расследование или результаты допроса подозреваемой? Удачно, однако, объявили карантин: подозреваемая никуда не денется целую неделю, можно выяснить все от и до. Но лучше, конечно, не тянуть. Время ужина еще не закончилось, да и устраиваться надо как-то на эту неделю, но я подумал и повернул к целительскому пункту: дело должно быть на первом месте.

Открыла обманщица сразу, даже не спрашивая, кто пришел. Совершенно неправильное поведение для того, кто должен быть постоянно настороже. Но опомниться я не дал – произвел захват по всем правилам: захлопнул дверь, впечатал самозванку в стену, антимагически зафиксировал руки над головой. Она возмущенно ахнула и попыталась меня пнуть.

– Капитан Штаден, вы что, с ума сошли? Я пожалуюсь полковнику!

Пришлось прижать ее так, чтобы ограничить возможность движения. Ее чуть приподнятое лицо оказалось совсем близко, в глазах было больше злости, чем испуга. Девушек раньше я не задерживал, к этому отнес внезапно возникшее чувство неправильности происходящего и несколько замешкался с уже вертевшимся на языке вопросом.

– Я буду кусаться, – неожиданно сказала она и даже попыталась сразу же цапнуть, но я без труда уклонился. – Вы так просто не получите то, что хотите, и не надейтесь.

– А что я, по-вашему, хочу?

Хотел я получить ответы, но было интересно услышать ее версию. Может, выдаст нечто, о чем я и не догадываюсь. Она поерзала, пытаясь отстраниться, но лишь уперлась в меня грудью, весьма соблазнительно выглядящей с такого ракурса. Мой взгляд невольно там задержался. Ненадолго. Она заметила и покраснела, так сильно, что веснушки по цвету сравнялись с остальной кожей, до этого сливочно-белой. Богиня, как я мог принимать ее за женщину, подобную Штрауб? Видно же, что совсем неопытная девочка. Версия с проникнувшей в гарнизон лазутчицей тоже трещала по всем швам, но другой не было. Пока.