– Фред, тогда почему на окно комнаты целительницы поставили решетку? Наверняка от тебя. Ты же не столь хорошо воспитан, как кошечка леди Штрауб. Лазишь в окна и без необходимости.

– Без необходимости я в окна не лажу. Тебе бы только опорочить мой светлый облик в чужих глазах, – укоризненно сказал Брун. – Эту решетку уже года два как поставили. При чем тут я?

– Так там тоже жила целительница. Хочешь сказать, не пытался нанести ей визит через окно?

– Я? Я визиты наношу исключительно через дверь, – он возмущенно посмотрел на Штадена, но возмущение было столь ненастоящим, что даже я не поверила. – И вообще, там плетистые розы на стене, с огромнейшими колючками, а это, знаешь ли, не способствует лазанью по стенам…

– А с левитацией у тебя все те же проблемы?

– Какие проблемы? Нет у меня никаких проблем.

Брун возмущенно засопел, поклонился и ушел, одарив меня на прощанье разочарованным взглядом.

Фридерика жаждала немедленных действий, пришлось напомнить, что пока мы ничего не знаем и можем только расспрашивать, и то – очень осторожно, принимая во внимание подозрения о смерти сестры. К сожалению, Фридерика ничего определенного не вспомнила, кроме общей тональности писем, на которой ничего не построить. Нельзя исключать вероятность обычного самоубийства, случившегося именно по причине, указанной следователем. Естественно, Фридерике говорить такое не стал, близкие люди иной раз не признают очевидное. Зато предложил внимательно осмотреть комнату погибшей сестры, поскольку практикантка упорно рвалась делать хоть что-то и следовало направить эту жажду деятельности в нужное русло. В комнате после погибшей целительницы никто не жил, могло что-то остаться. Маловероятно, конечно, но все же не невозможно, да и Фридерика займется делом, а не переживаниями.

Проводив инориту, я заглянул к Вайнеру, слишком уж явно было его нежелание говорить о зачарованной решетке на окне моей подопечной. Пришлось подождать в коридоре: целитель выслушивал очередного пострадавшего от карантина, который находил у себя все новые и новые симптомы в надежде поваляться несколько дней в одной из палат. Дверь оставалась чуть приоткрытой, поэтому я сполна насладился чужой фантазией: черный дымок при выдохе, звездочки в глазах при вдохе и жесточайшая ломота в костях. Картина вырисовывалась очень живописная.

– Рядовой, вы совершенно здоровы, – наконец не выдержал целитель. – Нечего выдумывать ерунду. Где ваш выдыхаемый дым?

– Его плохо видно, – вдохновенно продолжал врать пациент. – У вас освещение слабое, а дым не слишком сильный. А вот на солнце…

– А вот на солнце все пройдет, – Вайнер был невозмутим. – Кроме ломоты, разумеется. Но она – последствие вчерашнего перепоя, исцелять не буду. Свободны.

– Но вы обязаны…

– Исцеление похмельного синдрома – только по личному распоряжению полковника Циммермана, – отрезал целитель. – Не собираюсь тратить Дар на всякую ерунду. Я один – вас много. Звездочки, видите ли, у него в черном дыму. Пить надо меньше.

Пациент обиженно засопел, не так громко и выразительно, как Брун, но все же довольно артистично, словно надеялся, что целитель устыдится и займется своими обязанностями.

– Чего вы ждете? Свободны.

– Хоть зелье дайте. А то ходить невозможно, – прострадал рядовой. – И голова раскалывается…

– Зелье от похмелья не входит в комплекс, оплачиваемый военным ведомством.

– Сколько?

Вайнер озвучил, страдалец попытался торговаться. Интересно, знает ли Циммерман о маленькой подработке своего подчиненного? Наверняка знает, но смотрит сквозь пальцы. Второго целителя нет и не обещают, а на этого надавишь – без последнего останешься. А ведь гарнизон оплачивает еще и зелья, поставляемые Фальком, часть из которых уходит на сторону. Но полковника я не осуждаю ни в малейшей степени: должен же Вайнер при фактически круглосуточном режиме работы иметь хоть какие-то привилегии?

Торг набирал обороты и громкость. Но единственная уступка целителя, небольшая скидка при покупке сразу трех флаконов, никак не могла примирить покупателя с тем, что вообще придется платить.

– Целители должны быть самоотверженными, а не жадными, – разочарованно выдал неудачливый пациент. – Вы спасаете людей.

– Если с вас не брать денег, то я сам скоро окажусь на местном кладбище, – меланхолично заметил Вайнер. – Мои силы конечны, а ваши желания – нет. Приходится отделять важное от неважного. Решайте, берете ли, а то я подумываю, не поднять ли цену. Карантин на неделю, новых поставок не будет…

– Грабитель…

После очередного возмущенного вздоха послышалось звяканье отсчитываемых монеток, и наконец посетитель вывалился в коридор с несчастнейшим выражением физиономии. Да, расставаться с кровными, когда хотел получить что-то даром, всегда тяжело. Пропустив выходившего рядового, я прошел в кабинет.

– И у вас звездочки и дым? – усмехнулся мне целитель, ссыпая монетки в верхний ящик.

Сумма небольшая, но явно улучшившая его настроение.

– Пожалуй, с ними проблема. Ваш приятель Фальк пытался меня обеспечить хотя бы дымом, но задымился сам.

– Странно, Фальк обычно весьма аккуратен, и если уж наметил жертву, дымиться должна она.

– А пострадавшим от его действий полагается скидка?

– Нажалуетесь Циммерману? – заинтересовался Вайнер.

– Жаловаться? Я? Инор Вайнер, за кого вы меня принимаете?

– Пока не знаю, – он выразительно посмотрел. – Пришли же вы зачем-то, а теперь намекаете на скидку.

– Появился вопрос по поводу решетки на комнате леди Штрауб. Кто и зачем ее поставил.

– А вам-то какое дело? – невежливо спросил целитель.

Грубость я решил проигнорировать. Силой его заставить отвечать нельзя, да и показывать, что ответ важен, не стоит.

– Как вы знаете, меня поставили охранять леди на время ее пребывания в гарнизоне, поэтому должны понять мое желание знать, от чего ее следует охранять в первую очередь. И если дело в Бруне и ему подобным, то хотелось быть уверенным, что решетка их не пропустит.

– Не должна. Там сложное комплексное заклинание по всей стене, – неохотно ответил Вайнер. – Циммерман специально мага приглашал из штаба. Тот и предложил установить решетку, на нее ставить легче и в дальнейшем тратится меньше энергии. Перед приездом леди Штрауб ее проверили, неожиданностей не должно быть.

– Вы мне так и не сказали причину, – напомнил я.

– Так вы и сами поняли, – поморщился Вайнер. – В основном, конечно, Брун. Причем он не просто норовил пробраться в комнату инориты Рильке, но и с заходом через мой склад. Ваш приятель, знаете ли, пьет все, что хоть немного пахнет спиртом. В результате не только урон запасам, но и экстренное откачивание, если он ухитрялся выпить что-то ядовитое из сейфа.