Сзади послышались рвотные позывы. Обернувшись, заметил согнувшегося Гошу, зажимающего руками рот.

— Гном! Убери его!

Серега послушно потащил парня обратно в ход сообщения. Развернул тело офицера вновь лицом вниз. Ничем лейтенанту уже не помочь. Что же тут произошло-то? От сидящего рядом солдатика толку не добиться. Сидит рядом с трупом, привалившись к стенке окопа, зажав руками голову, и что-то, рыдая, бормочет. Каска с автоматом валяются рядом в грязи. Прислушавшись, только и уловил:

— Я не виноват… не виноват я…

Этого еще не хватало! Пацан-то тут при чем? Ну-ка, нафиг! На всякий случай отсоединяю от валяющегося оружия магазин. Из подсумка достал остальные, отбросив все это хозяйство подальше в сторону. Черт его знает, что бойцу в голову прийти может? Самострела только не хватает для полного счастья! Понюхав ствол, определил: этот воин сегодня вообще ни разу не выстрелил. Ладно, позже разбираться будем, кто тут при чем. Пока есть дела поважнее.

— Гном! Я на левый фланг! Побудешь здесь? Попробуй этого салагу в чувство привести.

— Давай! Присмотрю я за этим детским садом.

Добравшись до конца окопов, оценил обстановку как не самую дерьмовую. Кое-где сержанты да несколько явно «отмороженных» солдатиков ведут себя весьма достойно. Голову не потеряли. Хотя и бравируют сверх меры, высовываясь не по делу наружу. Пришлось с этими ухарями проводить «воспитательную работу», вдолбив в головы, что риск должен быть разумным. Опираясь на них, организовал наблюдение и хоть какое-то подобие обороны на случай возможного нападения. Остальных припахал на земляные работы. Солдат должен быть занят, чтобы всякая фигня в голову не лезла.

Хоть с патронами дело обстоит нормально! Несмотря на то, что палили все почем зря, этого добра еще достаточно. Убитых и раненых нет — и то хлеб.

За навалившимися заботами не заметил, как начало светать. Как только хоть чуть развиднелось, страх у многих бойцов стал понемногу исчезать. Вернувшись к Сереге, был огорошен вопросом:

— Водка или спирт с собой есть?

— Есть. Тебе зачем? Новый год решил отметить?

— Да нет! Как противошоковое для этого бойца. Я что уж только не делал, а он как зомби сидит тут, нифига не соображает. Только все повторяет, что не виноват ни в чем. Уже и по морде бил, и уши тер — не помогает. Может, примет дозу, тогда и расслабится?

— Держи! — протянул другу стальную плоскую фляжку, достав ее из внутреннего кармана. — Теплая только. Нагрелась. Гошка где?

— Там сидит, — показал Гном на ход сообщения. — Проблевался, сейчас утирается да бушлат чистит. Пуля приполз. Я его к Кошмару отправил.

— Как ты насчет порубать? — вопросительно взглянул на друга.

— А у тебя есть?

— В эрдэшку три банки тушняка с вечера забросил. Хлеба только нема.

— Не баре, обойдемся без хлеба. Я бы сейчас слона стрескал. Мужиков надо будет тоже позвать. Разогреть бы… Найдешь на чем?

— На сухом горючем только. Не костер же разводить?

— Ну, давай… Я пока пацана уведу подальше, а то, чувствую, здесь он не прочухается. Поможешь?

— Лады! После еще поищу, чем лейтенанта накрыть. Сюда все равно кого-то из бойцов придется ставить. Голым направление не бросишь.

Подсобив Сереге отвести солдатика в нишу для раненых, вернулся обратно. Пробежался, согнувшись в три погибели, по мелким траншеям, подыскивая какой-нибудь кусок ткани или что-то подобное. Как назло, ничего не нашел. Остается извращаться.

Выгрузив из ящика для выстрелов к гранатомету заряды, ногой разломал торцевые стенки. Этим и укрыл часть тела, оставив снаружи ноги, предварительно вынув из карманов одежды документы и личные вещи, оставив, однако, на шее суровую нитку с личным номером.

Солдатики под руководством Ларионова потрудились на славу. Необходимой глубины окопы, конечно, пока еще не достигли, но, думается, в скором времени с этим будет полный порядок. Работа кипит вовсю! Никто не сачкует. Видимо, Кошмар и Пуля с сержантом достаточно доходчиво разъяснили, что в случае боя это поможет кому-то сохранить жизнь. Но самое главное, что времени на безрадостные размышления у воинов не остается.

— Мужики, — обратился я к своим, — нет желания червяка приговорить? Мы с Гномом приглашаем.

— А что есть? — поинтересовался Пуля.

— Разносолов точно не будет. Только тушенка. Три банки есть. Правда, без хлеба…

— У меня тоже пара штук, — отозвался Кошмар.

— Галеты вместо хлеба покатят? — начал снимать эрдэшку Димка.

— В легкую! — согласился я. — Только не здесь же? Пойдем к нам!

— Сейчас! Только бойцов озадачу, — Кошмар направился к Ларионову…

Гнома увидел сидящим с открытой фляжкой в руках на корточках возле солдатика. Взгляд у того какой-то блуждающий. На лице, однако, глупая улыбка. Пьяненький, похоже.

— Ты ему что, всю фляжку споил? — спросил я.

— Ты что? Рехнулся? — ответил Серега. — Так, чуть-чуть только дал. У тебя там что?

— Водка пополам со спиртом.

— Нафига смешивал-то?

— На случай ранения… Хорошо помогает вместо обезболивающего.

— Я уж вижу! Много ли пацану надо на пустой желудок?

— Что-то говорит?

— Да он уже наговорил такого… Сейчас еще заставлю глотнуть, и пусть отсыпается, а мы пожуем да переговорим. Есть вопросы… Патроны ты у него забрал?

— Я.

— И правильно… Давай, начинай разогревать.

Притащив с Кошмаром три ящика из-под патронов, на один из них установили таганок с сухим горючим. Из двух остальных соорудили импровизированный стол. На таганок — вскрытую тушенку. Как только забурлила первая банка, сразу же заменили ее на следующую, а Сергей, подняв фляжку, предложил:

— Давайте и сами по пять капель за новый год. Пусть он будет лучше предыдущего!

Возражений не последовало. Пропустив по небольшому глоточку, принялись за еду, подцепляя ножами и отправляя в рот куски мяса. Гном же, прерываясь на пережевывание, приступил к рассказу:

— Парней привезли сюда вчера практически сразу после начала штурма Грозного. Выходит, почти одновременно с нами. Только, в отличие от нас, бросили в чистое поле. До темноты кое-как успели отрыть окопы. Молодняк. Опыта — никакого. С ними только взводный. Задач толком не поставили. Выходит, что только себя охраняли. Кто в соседях — ни малейшего понятия. О каком-то взаимодействии я даже не говорю. Как стемнело, стало страшно. Не видно же ни хрена! Пацанчику этому почудилось, что кто-то ползет. Шорох какой-то услыхал, да вроде бы шевеление еще впереди померещилось. Он заорал, как шальной: «Духи»! Затем, без базара хватает гранату, кольцо выдернул, да хотел швырнуть. Со страху выронил под ноги… Давай, мужики, еще по чуть-чуть?