за мной послали, мы с Мелькором поспешили в комнату Рона. В лазарет к нашему больному уже набежал целый консилиум. Кроме обоих докторов и личной прислуги младшего в комнату призвали перепуганную повариху и вот теперь ещё и нас. Медики, в отличие от кухарки, выглядели скорее обескураженными, чем напуганными.

— Добрый вечер — восстанавливая дыхание после быстрой ходьбы, поздоровалась с присутствующими я.

— Что произошло? — нетерпеливо потребовал объяснений ридгон.

— Подали ридгону Ронану ужин, и вот, посмотрите, что происходит. — озадаченно сообщил Ульмо.

— Ридганда Тиннариэль, простите, очень неловко вас беспокоить, но… ваш камень не даёт мне есть. — повторяя интонацию врача, поведал Рон.

— Простите, что значит не даёт? — тоже впадая в недоумение, спросила я.

— Ну вот, посмотрите, что происходит… — младший продемонстрировал мне «опыт», который уже, наверное, много раз до нашего появления показал остальным. — Как только я протягиваю руку к еде, ваш камень леденеет так, что обжигает холодом кожу.

— Так. Значит протестует.

— Клянусь, мяско свежее, всё самое лучшее, с пылу — с жару! — жалобно запричитала повариха, подумав, видимо, что её сейчас обвинят в попытке отравления молодого господина. — Ничегошеньки не сыпала, только приправки и специи. Так хотели угодить уважаемым гостям, так старались. Да вот хоть давайте сама попробую прямо сейчас при всех.

Бедная женщина уже чуть не плакала, стараясь убедить нас, что ничего опасного в её стряпне нет.

— Успокойтесь, дорогая, никто вас ни в чём не винит. — я тронула кухарку за руку.

— Клянусь вам Эриной милостивой, нет за мной греха. — ухватившись за мой ободряющий взгляд, как за спасительную соломинку, всхлипнув, прошептала она.

— Сейчас во всём спокойно разберёмся. Значит, не даёт принимать еду. А скажите пожалуйста, любую, или только эту? — я внимательно рассматривала блюдо, принесённое пациенту.

Содержимое тарелки действительно выглядело весьма аппетитно и пахло замечательно. Искренность поварихи на предмет отсутствия яда тоже сомнений не вызывала — раз человек готов сам отведать то, что приготовил, значит проблема не здесь.

— Не знаю, мы не пробовали. — растерянно ответил Рон.

— Вот что, дорогая, утрите слёзы и принесите нам, например, какой-нибудь каши. Имеется у вас на кухне каша?

— Найдётся, ри, найдётся. — часто закивала женщина и обратилась к двери, замявшись у самого выхода, — Только…

— Что такое?

— Ну каша, вроде как, для прислуги сварена, еда не господская…

— Ничего, несите. Надо проверить одну догадку.

Пока тётка бегала по поручению, я попыталась оформить одно смутное подозрение в законченную мысль.

— Как вы себя чувствуете, ридгон Ронан? — спросила наследника.

— В целом немного полегче и… очень голоден. — признался он.

— Давайте восстановим события по порядку. Когда вы почувствовали, что наступает обострение болезни?

— Ну там, в библиотеке… — напрягая память сообщил больной.

— Точно-точно? А до этого? Что вы делали до этого?

В общем, путём поиска ответов на подробные наводящие вопросы удалось прояснить следующее. Прямо перед тем, как нам удалиться в папин кабинет, Рон, до того почти не евший, что весьма непросто, учитывая, как ломился стол от роскошных яств, не удержался перед искушением и слопал кусок мяса, закусил грибочком, сверху придавил солёным огурчиком, может что ещё — не помнит.

Ну, собственно, на этот праздник, как понимаю, и взбунтовался его желудок. Сильно подозреваю, что у нашего больного какая-то атипичная и злющая форма язвы. И виновато в том, что он никак не поправится, никакое не проклятие, а банальное несоблюдение диеты. По крайней мере, эта версия выглядит правдоподобно.

Дай бог памяти, опыт прошлой жизни подсказывает, что, вроде при подобных недугах нельзя употреблять мясо, всякое острое и жирное… Это так, навскидку. Хоть я и не медик, с кулоном разберёмся, в чём следует ограничить рацион.

Тем временем принесли тарелку с заявленной едой, и мы открыли второй раунд экспериментов.

— Ну как, сын? — поинтересовался Мелькор, тоже вовлекаясь в процесс.

— Гораздо спокойнее, но всё равно — прохладный.

— Да ну. — мысленно наморщила лоб, — Не может быть. А-а-а… ну всё понятно.

Заглянув в чашку, я обнаружила лишний элемент. Поверх горки варёной крупы желтел и растекался жирными ручейками смачный кусок масла. Это, видимо, кухарка, чтобы хоть как-то приукрасить слишком уж «босяцкое» для такого важного господина блюдо, от души его сдобрила перед подачей.

Переместив ложкой сливочный комок к мясу, предложила попробовать ещё раз. На простую, без излишеств кашу мой шерл отреагировал благосклонно, дозволяя его временному носителю приступить к трапезе.

Ну вот, что и требовалось доказать. Чтобы ещё больше подтвердить полученные выводы, потихоньку отвела Ульмо в сторонку и попросила некоторых уточнений по поводу того, как и чем наследника кормили до приезда к нам.

Выбирая самые деликатные слова, семейный доктор шёпотом поведал, что рацион составлялся без исключения каких-то продуктов, но подавался мелкими порциями и, простите, в перетёртом виде. Стало очевидно, что способ приготовления и режим приёма они избрали верный, а вот отредактировать, так сказать, состав — не догадались. Ну, понятное дело, здесь измельчать себе еду до состояния размазни Ронан запретил. Не хватало позориться подобными подробностями в доме невесты. Вот вам и обострение.

То есть, если убрать «вредные» продукты и всё делать, как положено, а болячка Рона не имеет какого-нибудь мистического происхождения, то организм со временем сумеет сам себя излечить. Надо только не мешать и подумать, чем ему помочь.

Пока всё выглядело довольно оптимистично. И всё же смущали некоторые детали, не давали уверовать в столь радужные прогнозы и лёгкость решения проблемы до конца. Не может язва разиться молниеносно и на ровном месте. Причём у десяти человек одновременно и в такой лютой форме, что восемь из них погибло, а выжившие двое никак не могут нормально встать на ноги. Будем искать ответы в учебнике по мархаратской медицине.

Обсудив результаты опытов и определившись с дальнейшими шагами, все, наконец, поужинали и разбрелись по комнатам. Это был самый долгий день в моей жизни, длиною, как показалось, в год.

Утром пошла проведать больного.

— Спасибо, Тина, вы оказались правы. В вашем камне действительно живёт душа, и мне уже гораздо лучше.

Не знаю уж, насколько ему в самом деле могло полегчать за одну ночь — скорее всего Ронан просто бодрился, но выглядел и вправду поприятнее, чем вчера.

Кризис явно миновал, ситуация перестала быть нервной и острой, и мы с ним как-то незаметно снова